В осажденном городе - [16]

— Знамо, народ темный, запуганный, не понимает пользы, — согласился Иван Сидорович.

— Что слышно о банде Урмакова? — спросил Тарасов.

— Озорует.

— Когда в села выходят?

— Чаще под утро.

— А где скрываются?

— По слухам, стан у них в Крутом долу.

— Далеко отсюда?

— Нет, версты четыре-пять.

— Мы приехали с заданием ликвидировать банду, — сказал Прошин, поправляя выбившуюся из-под ремня гимнастерку. — Кого можно привлечь для участия в операции из сельских активистов?

— Найдутся, есть хорошие люди. — Иван Сидорович назвал человек шесть односельчан, на которых можно положиться. Через полчаса они были в доме Гаврилова.

Создали три группы, их возглавили Машенцев, Тарасов и Прошин; активистам выдали винтовки: все они отслужили в армии, обращаться с оружием умели.

К Крутому долу вела разбитая лесная дорога. Лошадей оставили во дворе Гаврилова, которого по возрасту освободили от участия в операции, хотя он долго не соглашался с этим.

Ночь выдалась морозной, лес дышал снежным холодом. Грачи, неделю тому назад возвратившиеся из теплых краев, на ночь покинули еще не обжитые гнезда и ютились где-то вблизи селений. В вершинах сосен глухо гудел ветер, стволы тревожно поскрипывали.

Участники засады укрылись меж заснеженных елей, недалеко от дороги. Время тянулось медленно.

— Может быть, снимемся? — сказал военком, подойдя к Прошину, находившемуся метрах в пятидесяти от него. — Промерз до костей.

— Подождем часок, — проговорил Василий, притопывая яловыми сапогами; даже толстые, домашней вязки шерстяные носки не спасали от холода. — По нашим данным, сегодня бандиты должны появиться.

Вскоре, нарушая чуткую предрассветную тишину, послышались мужские голоса. Машенцев и Прошин насторожились, вернулись к своим группам.

Из-за поворота показались трое мужчин. Они шли без опаски, громко разговаривали.

— Руки вверх! — закричал, выбегая из укрытия, военком, ближе других находившийся к бандитам.

Те ответили выстрелами и, круто повернувшись, побежали в глубь леса. Началось преследование. Один бандит был убит, а два других захвачены живыми, в том числе главарь Урмаков.

Когда прошел азарт боя, спохватились, что нет военкома. Машенцева нашли в метрах пяти от дороги, он лежал на ноздреватом снегу, возле него кровавое полукружье. Военком истекал кровью, пуля попала в грудь.

Возвращались в Замуравские Выселки той же лесной дорогой: впереди — обезоруженные Урмаков и его дружок несли убитого бандита, позади — Тарасов, Прошин и их товарищи со смертельно раненным военным комиссаром.

…И вот похороны. Траурная процессия растянулась от центра города до кладбища.

Через два месяца выездная сессия Пензенского губернского революционного трибунала в открытом судебном заседании в Нижнем Ломове рассмотрела дело по обвинению Урмакова и других бандитов, вскоре задержанных чекистами.

Следствие установило: Урмаков сколотил вооруженную банду из девяти человек, занимавшуюся разбоем, грабежами и убийствами.

Главаря банды приговорили к расстрелу.

II

Перед назначением в Нижнеломовский уезд Прошина вызвал председатель губернской Чрезвычайной комиссии Аустрин. Когда Василий вошел, Рудольф Иванович разговаривал с кем-то по телефону и жестом показал на стул.

Прошин сел за приставной столик и стал украдкой рассматривать хозяина кабинета. На Аустрине была суконная гимнастерка защитного цвета с отложным воротником, никаких знаков различия не было, говорил он неторопливо, с заметным акцентом. На столе, как успел разглядеть Василий, лежал еще не подписанный приказ по личному составу, в котором значилась и его фамилия.

— Ну как осваиваешься, товарищ Прошин? — спросил Аустрин, положив на рычажок телефонную трубку.

— Потихоньку.

— Потихоньку? Так нельзя: обстановка не позволяет. Надо быстро осваивать. Ты к кому прикреплен?

— К товарищу Земскову.

— Тебе повезло. Сергей Степанович Земсков — опытный работник, хорошо знает дело. Года три тому назад Земсков и Мокшин умело задержали крупного деникинского агента…

— Князя Мусина-Пушкина? Они рассказывали мне.

— Много сделали для разоблачения контрреволюционной организации белых офицеров, — продолжал Аустрин. — Другие хорошие дела… Товарищ Прошин, мы решили послать тебя в Нижнеломовский уезд. Положение там сложное, работа боевая и опасная. Надеемся, оправдаешь наше доверие?

— Буду стараться, Рудольф Иванович, опыта вот маловато.

— Опыт, как говорят люди, дело наживное, приобретается с годами.

— Книгу бы какую-нибудь о чекистах почитать, — неуверенно проговорил Василий.

— Такие книги пока не написаны. — Аустрин выдвинул ящик стола и достал небольшую книжечку в светло-коричневой обложке из оберточной бумаги. — На днях получили брошюру товарища Лациса, заведующего секретным отделом ВЧК. Называется она так: «Чрезвычайные комиссии по борьбе с контрреволюцией». В ней немало полезных сведений о приемах борьбы и условиях, обеспечивающих успех работы чрезвычайных комиссий, дается анализ их деятельности.

Рудольф Иванович открыл страницу и прочитал: «Чрезвычайная комиссия — это боевой орган Советской власти, обеспечивающий возможность мирного строительства для миллионов рабочих и крестьянских масс, ставших у власти. — Затем, не глядя, нащупал лежавшую на столе пачку, вынул папиросу и, не закуривая, продолжал: — Это боевой орган партии будущего, партии коммунистической, прокладывающей дорогу к царству коммунизма через неимоверные затруднения и несущей перед мировым пролетариатом Красное знамя коммунизма». Хорошо сказано, правда? — спросил он и зажег папиросу.