В оковах тишины - [4]

Это замечание звучало разумно — тем более он вообще планировал увольняться в ближайшее время. Да и вуз, наверняка, справку какую–нибудь даст. А если прикинуть, он ведь только что размышлял о том, какая обычная у него жизнь, так почему бы не разнообразить её бесплатным путешествием?

— Ладно, убедил, — деланно цокнул Роман.

— Короче, — судя по голосу, Андрей не на шутку воодушевился, — сейчас я тебе скину всю информацию и напишу, к кому надо будет подойти завтра.

— Договорились.

— Спасибо, Рома, выручил, — радостно произнёс Андрей.

— За тобой должок, — коротко усмехнулся Роман.

— Ага, спокойной ночи.

— Спокойной, Андрей.

Как только Роман убрал смартфон обратно в карман, он нервно выдохнул, словно сам не понимал, правильный ли выбор только что сделал. До него только спустя минуту дошло, что надо будет предупредить о поездке маму и сестрёнку.

Мать, к удивлению Романа, на слова об отъезде отреагировала равнодушно, лишь сказав: «Ты уже взрослый». А вот Катя готовила Романа так, словно от этого зависела репутация всей их небольшой семьи: правила, одежда, повседневные фразы на немецком (их он всё равно никогда не запомнит), бесконечные наставления…

Сейчас, сидя в самолёте, он улыбался, вспоминая внезапно проявившуюся гиперопеку со стороны Кати, но тогда ему было не до веселья — всё–таки нелегко быть старшим братом. Он летел уже около тридцати минут в самолёте, почти целиком заполненном пассажирами.

Недалеко сидели Олег, Дима, Настя и Павел Григорьевич: три студента и куратор их новообразовавшейся исследовательской группы, как про себя назвал их Роман. Когда они сели в самолёт, Роман подумал, как это необычно — лететь в другой город с кучей малознакомых людей. Только с Павлом Григорьевичем он общался достаточно много — в основном по учёбе. Роман не был особенно общительным человеком, ему нравилось проводить своё время в одиночестве: именно тогда он мог спокойно обдумать происходящие в жизни события.

Во время регистрации в аэропорту Роман надеялся, что ему достанется место у иллюминатора, но, к сожалению, он сел ровно посередине ряда. По крайней мере, одному из их группы повезло больше — Дима, которого он не знал до сегодняшнего дня, получил заветное место у круглого окошка.

Роман всегда думал, что в самолёте должно быть тихо, но оказалось, что шум во время полёта перекрывал даже некоторые разговоры пассажиров, сидящих поблизости. Не найдя себе лучшего занятия, он надел наушники, включил музыку и весь оставшийся полёт провёл в полудрёме.

Берлин встретил их группу спасительной пасмурной погодой. Пройдя паспортный контроль и забрав багаж, ребята получили указ от Павла Григорьевича: всегда держаться вместе и не проявлять никакой «глупой подростковой инициативы». Ещё с первого курса Роман знал, что Павел Григорьевич иногда был строг со студентами, но обычно сохранял добродушный настрой ко всем. Роман ценил то, что Павел Григорьевич незыблемо соблюдал правила поведения и справедливо относился к своим подопечным. В какой–то мере Роману повезло, что именно Павел Григорьевич поехал с ними в Германию.

Благодаря сильному ветру двадцать градусов на улице ощущались, дай бог, градусов на пятнадцать — жара осталась позади, уступив место лёгкой прохладе. В воздухе ещё сохранились запахи озона и мокрой земли. Невольно Роман обращал внимание на отдельных людей, покидающих аэропорт вместе с ним: одеты они были, мягко говоря, довольно странно — носить майки с пляжными шортами в такую погоду могли только настоящие моржи.

На автобусной остановке, к своему несчастью, Роман был назначен ответственным за группу — просто потому, что он был самым старшим среди присутствующих студентов.

— Будешь следить за всеми, — задорно известил его Павел Григорьевич, проведя указательным и большим пальцами по своим седым усам. — Отвечаешь за всех как за родных братьев и сестёр. — Он по–отечески улыбнулся и хлопнул Романа по плечу.

Роман утомлённо повернулся к Олегу, Насте и Диме и тут же встретил ряд довольных улыбок, не сулящих ничего хорошего.

— Однако, — строго сказал Павел Григорьевич, оглядев всех суровым взглядом, — это не значит, что остальные могут вести себя как дети. — Он сдвинул свои очки к носу и внимательно посмотрел на единственную представительницу женского пола в их группе. — Анастасия, тебя это тоже касается.

Настя скрестила руки на груди и с вызовом вздёрнула подбородок. Она собиралась что–то сказать, но спустя мгновение передумала и отвернулась в сторону дороги. Роман прекрасно знал, что Настя была на особом счету у Павла Григорьевича, потому что являлась одной из лучших студентов вуза. Но в бочке мёда не обошлось без дёгтя: девушка была с непростым характером. Весь вуз знал, что во время прошлой поездки на международную олимпиаду Настя чуть не опоздала на обратный рейс из–за того, что ей приспичило погулять по городу в одиночку — она успела оказаться в аэропорту в последние минуты регистрации благодаря таксисту, которому заплатила немаленькую сумму.

Как ни странно, после этого случая Настю не отстранили от подобных мероприятий, потому что она до сих пор оставалась действительно одарённой студенткой, проявляющей свои таланты в технических науках.