В огне братоубийственной резни… 1918-1919 годы - [32]

Погибших в этом бою подобрали день или два спустя. Манакинцы (офицерским отрядом командовал полковник Манакин – В.Ш.) надругались над телом Михайлина: срубили ему шашкой верхнюю часть черепа и втиснули в мозг большевистскую газету… Матросы поклялись отомстить за товарищей. Тела убитых решили отправить в Гельсингфорс, чтобы там их похоронили. В проводах павших моряков участвовало большое количество жителей Белгорода.

После схватки с ударниками под Томаровкой мы приготовились встретить их на подступах к Белгороду. Но они решили, не ввязываясь в бои, обойти город с севера. У нас было слишком мало сил, чтобы преследовать их в поле. Неожиданно по железной дороге к нам прибыл большой отряд черноморских матросов. В его первом эшелоне насчитывалось тысяча двести пятьдесят человек. На подходе к Белгороду находился еще один состав. Командовал всем отрядом матрос Алексей Мокроусов.

С такими силами уже можно было встречаться с врагом лицом к лицу. На общем совещания решили, что командовать всеми силами балтийцев и черноморцев будет прапорщик Павлуновский, а походный штаб возглавит прапорщик Ильин-Женевский… От местных жителей мы узнали, что основная масса ударников вышла к селу Крапивное. Они намеревались пересечь железную дорогу в районе станции Сажное. Это километрах в тридцати севернее Белгорода. Туда и был направлен сводный отряд балтийцев и черноморцев вместе с бронепоездом.

29 ноября матросы внезапно появились у села Крапивное, где расположились на отдых ударники. Но, встреченные плотным пулеметным огнем, отошли. В это время подоспел второй эшелон черноморцев… Моряки поспешили на помощь атакующим. Подавив артиллерийским огнем пулеметные точки противника, сводный отряд штурмом овладел селом Крапивное. Враг вынужден был откатиться к западу. Его начали преследовать, не давая ни минуты передышки. Батальоны ударников пытались зацепиться за какую- нибудь деревушку, чтобы привести свои силы в порядок, но им это не удавалось сделать. Постепенно их отступление превратилось в беспорядочное бегство.

В последний раз манакинцы попробовали остановить матросов у деревни Драгунской. Но были здесь окончательно разбиты. В своем донесении в Совнарком начальник сводного отряда Павлуновский сообщил: «Наш отряд, состоящий из черноморцев и балтийцев, держал все время противника под ударами и у деревни Драгунской окончательно разгромил и рассеял организованное ядро корниловских войск. Бои у деревни Драгунской продолжались около 6 часов. Выпущено было 300 снарядов. Дальнейшее преследование привело к захвату у него обозов, пулеметов и т. п. Наш отряд преследовал противника на протяжении 100 верст и уничтожил его как организованную боевую величину. Наши потери за все время: 19 убитых, 92 раненых».

Так окончился путь большой группы белогвардейских войск. Начиная с момента, когда наш бронепоезд выпустил первые снаряды по вражеским эшелонам на станции Томаровка, и кончая полным разгромом ударников прошло двенадцать дней. Только отдельным манакинцам удалось спастись и пробраться на Дон».

Реально точку в вялом противостоянии корниловцев и балтийцев поставил прибывший 27 ноября из Севастополя в Белгород отряд черноморских анархистов А.В. Макроусова – 1250 матросов с батареей трехдюймовых пушек и двумя аэропланами. 29 ноября черноморцы внезапно появились у села Крапивное и атаковали корниловцев. Командир сводного отряда И.П. Павлуновский отправил в Совет народных комиссаров победное донесение: «Наш отряд преследовал противника на протяжении 100 верст и уничтожил его, как организованную боевую величину. Наши потери за все время: 19 убитых, 92 раненых». На самом деле, успехи матросов были гораздо скромнее. Корниловцы решили не вступать в позиционный бой, т. к. имели совершенно иную задачу – прорваться на Дон. Они вполне организованно отступили, а затем, изменив маршрут движения, направились на Дон окольным путем.

Что касается матросов Н.А. Ховрина и А.В. Макроусова, то они направились в Харьков. Туда же прибыл и матросский отряд Р.Ф. Сиверса, после чего общими силами три «полевых командира» установили в городе Советскую власть. В первый же день был устроен массовый расстрел «буржуазии». Прибывший 24 декабря в Харьков руководить борьбой против генерала Каледина, В.А. Антонов-Овсеенко застал отряд Ховрина-Павлунского «почти совершенно разложившимся на почве реквизиций, обысков и арестов». В Харькове, на т. н. «7-й версте» матросы расстрельной команды матроса- анархиста Трушина проводили постоянные расстрелы представителей буржуазии и офицеров. Эти расстрелы повергали в ужас местных обывателей. В.А. Антонов-Овсеенко поспешил избавиться от чересчур активных матросов и в 20-х числах декабря отправил отряд Н.А. Ховрина в Чугуев, для разоружения местного юнкерского училища и далее на фронт против генерала А.М. Каледина. Ховринцы чугуевских юнкеров разоружили (заодно и пограбили Чугуев), но на фронт ехать не пожелали. Одно дело грабить, пьянствовать и расстреливать беззащитных горожан и совсем иное – воевать с казаками. Поэтому после вполне разгула в Чугуеве, они самовольно вернулись в Харьков, где продолжили безобразничать. Там отряд Ховрина-Павлунского, как сокрушался В.А. Антонов-Овсеенко, «пришлось ликвидировать, так как он совсем разложился». После этого отряд, в сильно измененном составе и уже под командованием А.Г. Железнякова возвратился в Петроград, расположившись во 2-м Балтийском флотском экипаже. Столь бурная деятельность отряда в переломное время, в том числе и опыт карательных действий и полная вседозволенность, позволила вернувшимся матросам почувствовать, как цену Советской власти, так и уверовать в вою всесильность. Именно после этого во 2-м Балтийском флотском экипаже и начнется та кровавая вакханалия накакаиненных матросов-анархистов, которую В.Д. Бонч-Бруевич назовет лаконично – «Страшное в революции».