В одном чёрном-чёрном сборнике… - [67]

– Боюсь, не только, молодой человек. Ребенка явно… пытали. Можно наблюдать многочисленные разрывы на стенке прямой кишки и повреждения внутренних органов, в том числе перфорацию желудка. Надорвана уретра.

– Это… результаты изнасилования? – Игоря затошнило.

– Не думаю. Полагаю, травмы нанесены чем-то вроде колючей проволоки, – ответил Григорий Ефимович, продолжая копаться в трупике.

Зазвонил мобильник.

– Простите, я отойду! – обычно звонок жены вызывал у Мальцева раздражение, но на этот раз он был рад покинуть секционную, где патологоанатом совершал одно омерзительно открытие за другим. Уже в коридоре, нажав на кнопку приёма вызова, Игорь прислонил трубку к уху.

– Чего тебе?

– Когда ты приедешь домой? Четвёртые сутки не появляешься, я одна с ребёнком сижу, как брошенка какая-то! – раздался ему в ответ истеричный визг, тут же сменившийся ласковыми увещеваниями. – Котик, приезжай уже домой, мне без тебя тоскливо. Два дня ведь не виделись, Кирюша скоро забудет, как ты выглядишь, да и я соскучилась, – в последние слова Алина подпустила томного намёка.

– Серию закрою и приеду! – вяло ответил старлей, разглядывая ржавый щиток с надписью «Не курить!».

– А когда ты её закроешь? – с надеждой спросила жена.

– Ну, маньяка поймаю и закрою. Два месяца ищем почти – глядишь, к вечеру найду, – безразлично издевался Игорь. Он не спал больше суток, и разговор с супругой казался ему какой-то странной игрой без правил и условий победы.

– Иди в жопу, Мальцев! На часы посмотри – уже семь! Мне ужин на тебя готовить? – вновь сменила Алина грубость на заботу.

– Ага. Котлетки сделай, как ты умеешь, и драники, – размечтался следователь. Последний раз он ел утром – сгрыз пачку «Юбилейного», найденную у помощницы на рабочем столе.

– Хорошо. Только позвони, когда выедешь, чтобы не остыли.

– Давай. Пока.

– Пг’ивет, пап! – раздался из трубки голос сына. – Ты когда пг’иедешь?

– Скоро, Кирюш, – сердце следователя кольнуло жгучее чувство вины, и он поторопился нажать на кнопку отбоя.

* * *

Домой Мальцев не собирался. Чудовищный недосып наполнял голову тяжёлым металлическим гулом, но старлей упрямо гнал старенькую иномарку к Останкинскому межрайонному управлению следственного отдела. Зайдя в кабинет, он сбросил китель на спинку кресла и страдальчески посмотрел на Вику – молоденькую рыжую помощницу, сидевшую напротив. Та сосредоточенно сшивала стопки бумаги грубой льняной нитью. Подняв голову, она с сочувствием взглянула на следователя.

– Милый, может, до меня доедешь хотя бы? Поешь нормально, отоспишься, а?

– Спали уже, – отрезал он. – Работаем!

На столе разрывающей виски трелью разразился телефон.

– Мальцев у аппарата!

– Здравствуй, старлей, зайди ко мне, будь так добр, – раздался вальяжный голос руководителя отдела, сменившийся гудками. Следователь с хрустом погрузил трубку в гнездо, отколов кусочек пластика.

– Туша? – участливо поинтересовалась Вика.

– Она самая.

– Ты держись там! Хочешь, я тебе минуты через две позвоню, скажу, мол, дело срочное?

– Справлюсь, – горько усмехнулся Мальцев, подкуривая уже, наверное, сороковую за день сигарету.

* * *

Тушина Оксана Валерьевна, первый зампрокурора, сидела, растекаясь объёмными телесами по эргономическому креслу. Её наманикюренные ногти нетерпеливо стучали по лаковому покрытию стола. Игорь зашёл без стука и приземлился на стул для посетителей.

– Вызывали, Оксана Валерьевна?

– Вызывала, Игоряш, вызывала, – пропела Туша, стараясь незаметно смести со стола многочисленные фантики от конфет в урну, – Ты бледный какой-то, у тебя, сахар, наверное, низкий. Зефирку хочешь? Со вкусом крем-брюле?

Короткие пальцы протянули похожее на бежевый гриб лакомство к самому лицу Игоря, и того чуть не стошнило – карамельный запах напомнил о высушенном детском трупике.

– Нет, спасибо. Вы что-то хотели?

– Хотела, чтобы ты работать наконец начал, – игривый тон исчез вместе с зефиром, сменившись тоскливым и казённым. – Я тебе серию ещё в январе поручила, а результатов никаких, ни одной зацепки. Мне из Генпрокуратуры каждый день на мозги капают, телефон разрывается!

– Оксана Валерьевна, обсуждали же не раз. Действуем согласно плану, работаем…

– Вижу я, как вы работаете. Не обижайся, Гарик, но если так и дальше пойдёт – управление начнет рубить головы, и я свою не подставлю, – последние слова были произнесены невнятно: Туша погрузила зефир в свой огромный жабий рот, попутно измазав лакомство губной помадой. – Вот тебе, старлей, царский подгон, смотри, не облажайся. Я почитала – там дело верное. Тебе только раскрутить надо, понимаешь? Сама ради тебя, дурака, в ПНД районный ездила, главврача коньяком поить. Смотри, не упусти!

Из-под вороха бумаг была извлечена серая пухлая папка.

– Он со стационара как раз года два назад слез, – вещала Туша, пока следователь листал замызганные страницы, исписанные убористым, нетипичным для врачей почерком. – Его на лечение ещё при Ельцине отправили.

– Как же мы пропустили? Запрашивали ведь, и по Москве, и по области! Как он прошмыгнул?

– А то ты не знаешь, как это бывает? Перевели в последний момент куда-то под Зеленоград, в дом инвалидов, а оттуда его сестра забрала.