В объятиях принцессы - [9]

– Да проходи же ты, недоумок, – рявкнул кто-то ей прямо в ухо.

Она отпрянула в сторону. Ее нервы и без того были на пределе после долгой дороги и адской толкотни на вокзале. Мимо пробежал встрепанный мужчина с «Дейли мейл» под мышкой и стал в очередь к прилавку. Луиза сморщила нос. Запах теплого хлеба и чая окутал ее, словно плащом.

Рядом со скрипом отодвинули стул.

– Мой дорогой мистер Маркем. Садитесь и выпейте чаю. Вы выглядите измученным.

Луиза повернула голову. У соседнего стола стоял худощавый тщедушный мужчина и с ожиданием смотрел на нее. Справа от него за столом сидела массивная дама в совершенно невероятной шляпе, украшенной по меньшей мере тремя разными видами фруктов из папье-маше. Мужчина широко улыбался. Женщина казалась недовольной.

Луиза глубоко вздохнула, закрыла зонтик и подошла к столу.

– Мистер Динглби, – сказала она, сняла шляпу и положила ее на стол. – И миссис… миссис… – Она закашлялась. – Простите, мэм, не знаю вашего имени.

– Миссис Дьюк, – громогласно объявила женщина, едва шевельнув губами, покрытыми яркой багровой помадой.

– Миссис Дьюк, конечно. – Луиза поклонилась, чтобы скрыть непрошеный смешок, скрививший губы, несмотря на плохое настроение.

Она с самого начала была против этого плана. Ей трудно было даже представить, что дяде удастся это провернуть. Она не верила, что такое может быть – что августейший герцог Олимпия, великий хитрец и кукловод, когда речь шла о людских делах, высоченный мужчина с надменным герцогским лицом, действительно переоделся женщиной. Он стал крупной неповоротливой особой в ужасной шляпе, наложившей на лицо столько грима, что хватило бы труппе Гилберта и Салливана на все летнее турне, а краской для волос можно было покрасить портовый склад.

Получилось довольно-таки забавно – этого нельзя было не признать.

– Мы, похоже, не привлекаем к себе внимания, – заметила Луиза. Она опустилась на стул рядом с герцогом и едва не задохнулась, уткнувшись лицом в огромное, украшенное ярко-красными перьями боа.

– Я всегда говорила, что надо скрываться у всех на виду, – сказала миссис Дьюк, поправила боа и поднесла к губам чашку с чаем, кокетливо оттопырив мизинец.

– Чай выглядит превосходно, – тихо сказала Луиза.

Мистер Динглби решительно ткнул миссис Дьюк в бок.

– Мэм?

– О! – воскликнула она, поставила чашку и потянулась за чайником. – Что это со мной? Где мои манеры? Сливки или сахар, мистер Маркем?

– И то и другое, пожалуйста.

Интересно, где герцог Олимпия нашел женские перчатки такого размера, чтобы налезли на его лапищи? Луиза зачарованно следила, как он ловко наливает чай, потом сливки и добавляет сахар.

Мистер Динглби кашлянул:

– Итак, мой друг, насколько я понял, ваше собеседование прошло успешно и вы скоро приступите к работе в одном из семейств Белгравии?

– Совершенно верно. – Луиза приняла чашку из затянутой в перчатку руки миссис Дьюк. – Я так благодарен вам за то, что вы порекомендовали меня такому хорошему и доброму работодателю. Я перед вами в долгу.

– Помните, мистер Маркем, – сказала миссис Дьюк, – лучший наниматель – это сильный наниматель. Вы определенно преуспеете с его милостью.

– Преуспею? – Луиза сложила губы бантиком. – Что это значит? Какая-то американская фраза?

– Это деловой термин, – сказал мистер Динглби. – Его должен всегда иметь на вооружении амбициозный молодой человек вроде вас.

– Вот как. – Луиза покосилась на свою бывшую гувернантку, чей аккуратный черный костюм и узкие плечи являли собой разительный контраст с экстравагантностью миссис Дьюк, словно газетный лист рядом с одной из невероятных новых французских картин. – Кстати, есть какие-нибудь новости о моих братьях? У них все в порядке? Они преуспевают? Я правильно употребил термин, мистер Динглби?

– Да, вполне. – Мистер Динглби взял кусок хлеба и густо намазал его маслом. – Наш прилежный Тобиас с большим энтузиазмом взялся за обучение своего юного подопечного, весьма испорченного малого, я должен отметить. А наш энергичный юный Стивен – вы не поверите! – всерьез увлекся правом. Я очень доволен.

– А их наниматели? Что они за люди? – Вопрос прозвучал немного резче, чем хотелось Луизе.

Мистер Динглби улыбнулся хитрой кошачьей улыбкой:

– О, могу вас заверить, ваши братья хорошо устроены. Просто отлично. Вам не о чем волноваться.

– Мистер Динглби, я старший брат… глава семьи. Конечно, я волнуюсь. Так было всегда. – Луиза уставилась на манжеты своей рубашки, белые и накрахмаленные, с ничем не примечательными оловянными запонками, которые скорее поглощали, чем отражали свет множества газовых ламп вдоль стен. Девушка снова подумала об ответственности, тяжким бременем лежащей на ее плечах. Она отвечала за сестер, за свой народ. Но пока была бессильна. Она ничего не могла сделать – только горевать и ждать, пока мистер Динглби, ее бывшая гувернантка, и миссис Дьюк, герцог Олимпия, пытаются выследить убийц ее отца и мужа.

Она сделала глоток чая и поставила чашку на блюдце.

Это невыносимо. Вся ситуация невыносима! Она, принцесса Луиза, проводит время, как обычный клерк, барахтается в импровизированном спасательном поясе, в то время как Динглби и Олимпия стоят у руля и ведут корабль.