В объятиях порочного герцога - [6]

— Это почему?

— Не годится младшей сестре вступать в брак прежде, чем старшая найдет себе мужа, — ответила горничная. Верити не упускала случая пожаловаться на несправедливость судьбы, которая, по ее собственным словам, портила ей всю жизнь. — Иначе люди станут думать, что леди Имоджен у нас — барышня… с причудами.

— Но ведь это так и есть, — пробормотала Верити себе под нос. — И все наши знакомые это знают.

— А еще они знают, что ты просто несносная деви´ца!

Отразив атаку сестры, Имоджен вздохнула. Верити была всего на полтора года моложе, и положение младшей дочери в семье, равно как и ограничения, которые оно накладывало, ее не радовали. Она отчаянно завидовала сестре, и хотя та не раз пыталась убедить ее, что очень скоро и саму Верити будут демонстрировать свету как прекраснейшую из роз в цветнике герцога Треветта, та вела себя словно испорченное дитя, а не девица на выданье.

Имоджен встала, отряхнула юбку и спросила:

— Как я выгляжу?

— Вы будете самой красивой дамой на балу у лорда и леди Кингеби, миледи! — провозгласила Марджори.

Старшая из сестер с притворным недоумением посмотрела в сторону двери.

— Неужели весь запас яда растрачен, мисс Колючка?

Верити хмыкнула и распахнула дверь.

— Надеюсь, сегодня маме не придется волноваться, что ты опозоришь семью! Поторопись, папа наверняка уже пеной изошел от злости, дожидаясь тебя!

Принимая во внимание дурное настроение Верити, можно было считать, что ее слова прозвучали как комплимент.

— Не понимаю, к чему вся эта спешка. Мы все равно не выйдем из дома раньше, чем через час!

— Имоджен! — голос герцога сорвался на крик.

— Четвертый раз! Иди, не то он тебя выпорет.

Забыв, что сердится на сестру, Верити подтолкнула ее к двери.

— Как бы папа не грозился, он никогда не наказывает домашних. — Имоджен застыла на пороге и обернулась. — Какой ужас! Чуть не забыла свой ридикюль и веер.

Верити отмахнулась.

— Беги к папе! Я вынесу их тебе к карете.

Имоджен пошла по коридору настолько быстро, насколько ей позволяло платье. Перед лестницей она все же замедлила шаг. Сломанная нога — худшее наказание в сравнении с теми, которые для нее мог придумать отец. Хотя, признаться, она охотно провела бы ближайшие несколько месяцев дома, никуда не выезжая. Оказавшись в холле, девушка поспешно направилась к библиотеке. Герцог оставил дверь открытой, чтобы было ясно, где его искать.

Он стоял возле пюпитра, на котором покоилась семейная Библия. Имоджен подумала, что ее дела плохи, раз уж отец готовится к предстоящему разговору посредством чтения Ветхого Завета.

— Добрый вечер, папенька!

Девушка сделала маленький книксен и улыбнулась той своей улыбкой, которую отец неизменно находил обворожительной.

— Когда вы в последний раз мыли уши, леди Имоджен Сантер?

— Думаю, сегодня утром. — Увидев, что отец хмурится, дочь поспешила поправить себя: — Хотя нет, это было вчера, перед сном. А почему вы спрашиваете? — вежливо поинтересовалась она.

— Почему? Я скажу вам почему, скверное вы дитя! Вы заставили меня ждать двадцать минут.

— Простите, папенька! — Имоджен приподнялась на цыпочки и чмокнула отца в щеку возле подбородка. Рост девушки составлял всего пять футов и три дюйма[2], поэтому выше она просто бы не дотянулась. — Марджори завивала мне волосы, и ни вы, ни я не вынудили бы ее управиться быстрее, чем это возможно. Я спустилась, едва она закончила.

— Вы заставили меня звать вас трижды, юная леди!

— Четырежды, папенька! Значит ли это, что я заслужила порку? — спросила она с самым серьезным видом.

— Порку? Какого дьявола… Да я ни разу в жизни не приказал никого выпороть! — Тут герцог увидел в темно-синих глазах дочери искорку лукавства. — Но, если вы и впредь будете меня огорчать, дитя мое, я могу изменить своим принципам.

Девушка мягко взяла отца под руку и повела к софе.

— Может, это Верити вас огорчила, сэр? Я в последнее время вела себя самым примерным образом. Спросите у маменьки!

Герцог присел рядом с дочерью.

— И какой, по-вашему, я услышу ответ? Ваша добрейшая матушка нянчится с вами непростительным образом. Вы с Верити обе избалованы донельзя!

Имоджен улыбнулась, поскольку герцог баловал своих дочерей ничуть не меньше, чем это делала мать.

— А матушка сказала бы, что это вы, сэр, слишком к нам снисходительны. — Ей очень хотелось поцеловать отца, но Марджори столько усилий вложила в ее прическу! Поэтому пришлось поступить по-другому: Имоджен придвинулась к отцу и стала теребить пуговицу у него на камзоле — привычка, которая осталась у нее с детства. — Признайтесь, сэр, что и вы иногда потворствуете нашим с Верити капризам!

— Я это признаю´, дитя мое, — мрачно промолвил герцог. — Но только в стенах своего дома и нигде больше!

— Я никому не расскажу. — Имоджен пальчиком нарисовала на своей груди крест. — Это наименьшее, что я могу сделать для самого лучшего папеньки в Англии!

Лицо герцога смягчилось, и он с любовью посмотрел на свое старшее дитя. Но уже в следующее мгновение он словно бы опомнился, тряхнул головой и сказал:

— Нет, дорогая, на сей раз не выйдет! Вам не удастся загладить ваш последний проступок лестью и сладкими улыбками!