В обход черной кошки - [18]

«Андрей, — нахмурилась Марина. — А я? Почему ты говоришь о своей экспедиции, если я твоя жена?» «Арон, для Марины это безопасно?» «Сама конверсия пока только улучшала мое здоровье. Даже ангина как-то прошла от смены измерений. Ну, а там… Риск, конечно, есть. И вообще надо приготовиться. Надо сначала мне самому на полчасика прямо сейчас купить вам с Мариной одежду. В таких нарядах вас тотчас отвезут в Гатчину — кКащенко. Я куплю что-нибудь простенькое, чтобы не выделяться из толпы. На это у меня тамошних денег, пожалуй, хватит.»

«Но нам для такой экскурсии надо наверное взять с собой золото, — сказал князь. — Или еще что-то, что можно в Питере обменять на тамошние рубли.» «Лучше на доллары.» «Доллары? Вы хотите сказать, что в вашем мире северо-американский доллар дороже рубля?» «Раз в тридцать.» «С ума сойти…» «И нужно какое-то оружие. Питер называют криминальной столицей Российской Федерации, хотя я лично никаких бандитов там не встречал.»

«Идите… или как там… за одеждой, я займусь золотом и оружием, — поднялся Андрей. — Встречаемся тут же через час.»

Глава 3

1.

«Я совсем недавно открыл свое заведение, и это вся моя наличность, хотя за такую же брошь вам, пожалуй, отвалят у Финляндского вокзала втрое-вчетверо больше того, что дал вам я. Но если вы рискнете там показать золото… Они не только способны все отнять, но и… убить. Или, — кутающийся в меховую безрукавку пожилой продавец не сводил глаз с Марины, — или что-то много хуже, когда, как говорится, живые завидуют мертвым… Яне спрашиваю у вас, откуда вы приехали, но могу определенно сказать только одно — за все мои пятьдесят лет (А на вид все семьдесят, подумал Мухин) я не встречал женщины красивее вас. Как вас зовут? Прекрасное имя. Так вот, вам, товарищи, с Мариной появляться среди той публики просто опасно. Вы сказали, что вам нужны деньги на пару дней? Так вот моих рублей и долларов вам всем троим хватит на неделю, без, конечно, обедов где-нибудь в «Астории». Кстати, тут за углом, на Каменногорском проспекте есть довольно приличная пирожковая…»

«Я помню ее, — оживился Фридман. — На Кировском проспекте всегда были такие фантастически воздушные и душистые пирожки с мясом, а к ним подавался в чашечках такой бульон!..» «Я вижу, вы бывший ленинградец, — взгляд продавца наконец переместился с Марины на Фридмана. — И вообще сразу видно, что вы все все-таки иностранцы, хоть и одеты небогато, и говорите по-русски. И не из бедных, особенно вы двое. Так вот, прежнего Ленинграда нет, товарищи. Есть не очень благополучный и довольно опасный город, в котором я вам советую быть поосторожнее. И не показывать ваше золото, как вы сразу выложили тут мне. Господи, что это со мной, я ни на кого не могу смотреть, кроме как на вас, Мариночка…»

«И смотрите на здоровье, — рассмеялась она, счастливо прижимаясь к Мухину. — Мне даже приятно.» «Так ведь и другие вас заметят! — отчаянно крикнул продавец. — Уезжайте поскорее. Что такого важного можно сегодня искать в Ленинграде… с такой женщиной! Здесь слишком много бандитов. Если мне с первых дней предлагают крышу…» «Что-что предлагают?» «Платную защиту одних бандитов от других… Так вот, я очень боюсь, что вас они не упустят… А за Мариновкой могут устроить настоящую охоту.» «Охоту? — смеялась юная княгиня, прижимаясь к своему надежному могучему мужу. — Зачем?» «Чтобы похитить!» «Но для чего? Для выкупа? Как кавказскую пленницу?» «Если бы!..»

2.

«Хорошо, что я хоть одел нас всех не очень богато, — говорил Фридман, пока они быстро шагали по мессиву из снега, соли и песка по тротуарам, осторожно обходя коварные глубокие лужи. — Старик, конечно преувеличивает, но…»

«Хорошо, что вы надоумили нас вооружить, Арон, — добавил Мухин. — Боюсь, что он знает, что говорит!.»

«Какие они все маленькие, — шепнула Марина своим спутникам. — Мы, все трое, уже потому обращаем на себя внимание, что нормального роста. И какие серые у всех лица. Даже в наших петроградских трущобах народ куда приличнее… И этот грязный снег, и этот воздух… Как могла уцелеть хоть четверть русских в таком воздухе!»

«А я надышаться не могу, — возразил Арон. — Это воздух моей юности. Вон там, в сквере у домика Петра я когда-то всю белую ночь целовался с изумительной блондинкой, когда развели мосты и отрезали нас обоих от дома…»

Слишком высокий Фридман был одного роста с великолепной четой Мухиных. Неизгладимый советский налет с него почти сошел за много лет в Израиле. Но на него никто не обращал внимания, в то время как на Марину и Андрея без конца оборачивались, а это действительно настораживало. При том, что им встретилось немало явных иностранцев, которые громко и непринужденно говорили по-английски и по-немецки. «Они-то ничего не боятся, — заметил Андрей. — И нам следует забыть обо всем. Тем более мы все трое при спиралях.» «А ты заметил, что и иностранцы здесь тоже другие?.. — заметил Фридман. — На них тоже наша революция наложила печать. Даже и они как бы второго сорта по сравнению с петроградцами…»

«Я тут просто умру с голода, — смеялась Марина, когда они шли по проспекту от пирожковой к Неве. — Уж как я скудно питалась недавно, даже в секс-витрину едва взяли за худобу, но такой дряни не ела никогда в жизни.» «А по-моему могло быть хуже, — весело возражал Фридман. — Конечно, это совсем не тот вкус, что был тогда, но я отношу это на мой возраст. И небо было другим.» «Вот как раз неба тут вообще нет. И это единственное, что роднит ваш Ленинград с нашим Петроградом, — отметил Мухин, напряженно глядя по сторонам. — Надо же, в принципе тот же проспект, но словно пародия… А там впереди что? Неужели Троицкий мост?» «В мои времена он назывался Кировским. Сейчас, скорее всего снова Троицкий.»