В нескольких шагах граница... - [99]

Старика нам, однако, пришлось ждать долго, мы уже думали, что случилась беда. Здесь, в горах, солнца не было видно, в небе светились лишь облака – было что-то около половины восьмого. Наконец мы услышали шуршащие по опавшей листве шаги, и перед входом кто-то трижды кашлянул, крякнул, как человек, курящий трубку, – это был сигнал.

– Ну, – ободрил нас старик, – сейчас начнется игра в пятнашки – все бросились за вами. Да это пустяки, не унывайте!

Старик захватил топор, притворившись, будто идет за ветками и хворостом. На плече у него висел ремень, чтобы связать хворост.

Лес вдоль и поперек бороздили тропы, колейные дороги дровосеков, промоины – по ним ходили пограничники. А мы, пересекая и пересекая дороги, шли так, словно кто-то вокруг шоссе чертил замысловатые узоры. Это было нелегко. Иногда мы задыхались от крутого подъема, а иногда скатывались по скользкому слою хвои. Старик шел впереди, а шагах в пятидесяти от него – друг за дружкой мы. Изо рта нашего проводника свисала набитая трубка. Это был условный знак: если он остановится закурить, мы тотчас ложимся на землю и ищем укрытия. Он предупредил, чтобы мы обходили скрипучие кучи булыжника, не наступали на ветки и шли совсем тихо. Лучше медленно, но верно. Если он поправит шапку, мы должны остановиться, дать отойти ему еще дальше вперед и подождать, пока он за нами не вернется…

Солнце уже зашло. С западной стороны на вершинах гор светились облака шафранного цвета. В лесу почти нельзя было различить темные и светлые стороны деревьев. Старик в одном месте остановился и поправил шапку. Мы с Белой сели и минут десять ждали, пока наконец он вернулся и сделал знак следовать за ним. Нам надо было пересечь более широкую колею, и он, как видно, прежде проверил, нет ли поблизости замаскированной охраны. Эту дорогу мы пересекали дважды; один раз ему пришлось закурить. По дороге шел патруль, должно быть постоянный пограничный патруль: они старика знали.

– Собирать ветки, отец Эберлейн?

– Да, и еще за грибами.

– Грибы принесите нам.

– Если найду.

– Ну, будьте здоровы!.. Ничего вы здесь не видели?

– Нет.

– Ладно. Не забудьте о грибах!

Вот и все, они пошли дальше.

Теперь наш путь пролегал по горному хребту или плоскогорью. Мы достигли опушки леса, там было еще довольно светло, а в чаще мы уже с трудом обходили ветки. Было тепло, и мы шли в пиджаках внакидку.

Вдруг на просеке послышался собачий лай.

Сначала мы не обратили особого внимания. Лай был непродолжительный и негромкий: собаки тявкнули пару раз. Кто-то охотится, решили мы. То же подумал и старик. Правда, охотничьи собаки не лают, но ведь немало браконьеров, которые гоняются по следу с плохо натасканной собакой. Мы спокойно шли дальше.

Однако лай приближался. По звукам можно было определить, что собака не одна, не две-три, а много. Мы услышали, или нам это показалось, помимо лая, еще какие-то звуки.

Старик остановился, обернулся, подождал нас.

– Беда! – сказал он. – Они, видать, идут за нами. – Он нерешительно огляделся. – Опасно, – пробормотал он себе под нос. Потом вдруг повысил голос: – У вас, товарищи, головы крепкие? Не закружатся?

– Нет, – ответили мы. – Давайте поспешим, а то догонят.

Он улыбнулся:

– Туда, куда я вас сейчас поведу, они едва ли рискнут пойти. Идемте! Хотя подождите, пока я перейду на другую сторону просеки. Я махну вам!

Он перебирался через просеку – думается, шириной метров в пятьдесят, – усеянную огромными пнями, обломками скал, доходящими до пояса, спутанными лозами шелковицы, и на мгновение скрылся во мраке леса. А лай и бряцание слышались уже совсем близко. Шум внезапно усилился, преследователи, вероятно, выбрались из леса и вот-вот будут здесь. Но в это время снова появился старик, махнул нам и показал: низко нагнуться и бежать.

Мы сначала не поняли, чего он от нас хочет, но побежали. Однако, едва мы пробежали десять метров, как сзади, слева от нас, послышался громкий крик:

– Они!

Я повернул на мгновение голову и увидел, что четверо или пятеро жандармов возятся с собаками. Откинувшись назад, они пытаются удержать животных. Каждого жандарма тащили по две собаки, большие уродливые ищейки. Я увидел Тамаша Покола и подполковника. Инспектор воздел руки к небу, словно предавал кого-то анафеме. Подполковник, опустив голову, устало плелся за ним, спотыкался, опираясь на какую-то палку, наспех сооруженную из упавшего сука.

– Стой! – раздалось за нами. Кричало сразу много голосов. Мы низко пригнулись, стараясь укрыться в растениях, и продолжали бежать.

– Вперед! – вне себя вопил Тамаш Покол. – Вперед! Это они!

– Стой!

– Вперед!

Грохнул выстрел, но мы уже достигли леса и вместе со стариком бежали изо всех сил. Как он мог так бежать – старик и с одною почкой? Как видите, мог, и еще как! А впрочем, ничего удивительного: житель гор. И тут я поверил, что он действительно самый ловкий контрабандист во всем крае.

На пограничных заставах, как известно, имеются полицейские собаки. Но как они могли напасть на наш след? Лишь много позднее я сообразил: ведь с ними были плащ и порыжелая куртка, оставленные нами в Дьёре! Они видели, куда мы пошли из поселка, и стали прочесывать лес, но тщетно; тогда они дали понюхать наши вещи ищейкам. Собаки напали на след в лесу, и теперь преследователи были уверены, что это мы. За нами пустилась вся свора.