В неизведанные края - [140]

Впереди река имеет тот же характер, такое же обилие коварных проток, островов; вдали белеют два громадных пятна – наледи. В 170 километрах от устья мы огибаем первую из них. Это поле льда толщиной более двух метров и длиной до трех километров. Она покрывает галечники, и часть проток реки проходит подо льдом.

Выше наледи в обрыве реки я нахожу стволы деревьев. В окружающих горах нет деревьев, и эти стволы были когда-то принесены морем. Вся Чаунская равнина десять или двадцать тысяч лет назад была залита морем, и волны лизали подножие окружающих ее гор. Вторая наледь страшнее: она охватывает половину русла. Неделю назад вся река протекала под наледью и проход был невозможен. Выше наледи наша работа становится еще тяжелее. Здесь много маленьких проток с быстрым течением и мелкими перекатами. Очень часто приходится тащить лодку вброд, и нередко река на поворотах образует водовороты. 23 июня наша лодка терпит крушение. На крутом повороте в узком русле лежит вырванная из яра глыба земли с кустами, и вокруг нее бьется вода. Такой крутой поворот на быстрой и узкой реке – самое опасное место: здесь нельзя натянуть бечеву, она слабеет, лодка начинает «рыскать», ее забрасывает. И вот она прижата водоворотом к кустам и опрокидывается. Перетолчин и Ковтун стоят в воде, удерживая ее руками, а мы с Курицыным бросаем бесполезную бечеву и бежим на помощь.

Поток выхватывает из лодки весла, доски, тюки и тащит их вниз; стоя по пояс в воде, удается подтянуть нос лодки к берегу. Пока двое вытаскивают вещи, остальные бросаются вниз за похищенным рекой грузом – один в байдарке, другой пешком по берегу. Здесь же, на узкой отмели между двумя протоками, приходится стать на ночь, чтобы высушить вещи и продукты. Часть крупы и сахар погибли, но остальное удается спасти.

Пройдя еще 7 километров до подножия гор, мы решаем оставить здесь лодку, чтобы не мучаться больше. Мы пойдем дальше пешком налегке, с одной байдаркой. И так уже поставлен рекорд для северных чукотских рек – пройдено вверх по течению 200 километров.

Горы в цвету

Но верь мне, в этом горьком поле

Растут чудесные цветы.

С. О.

База для экскурсии в горы устраивается на берегу вблизи последних утесов. Лодку мы прячем под кусты и наливаем водой, чтобы не рассохлась; вещи складываются в кучу и покрываются брезентом. Все, что нужно нам, мы повезем в байдарке. Не придется брать ни подушек, ни одеял – только легкие спальные мешки. Палатки наши также легки и миниатюрны: они сделаны из тонкой прорезиненной материи, легкий пол пришит к палатке. Самый тяжелый груз в байдарке – это запас продовольствия.

Наконец-то мы с Ковтуном имеем возможность отделиться от лодки и вести непрерывную научную работу. Байдарку поведут Курицын и Перетолчин. Она так легка, что и один мог бы справиться, но под кустами на быстринах и в водоворотах безопаснее, если второй помогает сзади. Быстрое течение постоянно прижимает байдарку к берегу, и, в то время как один тянет бечеву, другой отталкивает байдарку от берега веслом.

Часто приходится переезжать с одной стороны на другую из-за утесов, кустов и отмелей. Выгружать весь груз слишком долго: байдарка забита до отказа, в ней больше двадцати тюков и тючков; поэтому при переездах Перетолчин садится верхом поверх груза, спустив ноги в воду, и гребет двухлопастным веслом. Переехав на другую сторону и выгрузив наиболее тяжелые мешки, он возвращается и забирает Курицына, который садится также поверх вещей. Это весьма неспортивный и опасный способ плавания в байдарках, и ни один инструктор спорта не разрешил бы садиться таким образом.

Собравшись в одно русло возле первых утесов, река Уваткын выше опять распадается на множество проток в широкой долине. Мы еще в предгорьях, и плоские увалы тянутся далеко от реки.

Осмотрев конец первого увала, мы с Ковтуном спускаемся в обширные заросли кустов, окаймляющих реку. В кустах перепархивают самцы куропаток и низко-низко перелетают через протоки реки. Кажется, вот сейчас упадет в воду! Медленно, смешно и часто махая крыльями, куропатки благополучно перебираются на другой берег.

Через десяток километров река вновь подходит к утесам. Здесь придется заночевать на низкой площадке, только недавно освободившейся от воды. Место это ничем не примечательно для туриста, но для геолога очень интересно: здесь проходит граница между областью молодых третичных лав Анадырского плато и более старых мезозойских лав Северного Анюйского хребта. Выше река пересекает уже восточную оконечность хребта, а плато тянется к востоку.

Выше утесов снова обширные заросли кустов ивы и ольхи, разделенные протоками. Мы разбредаемся в разные стороны; я поднимаюсь на левый берег и вижу, как остальные трое проводят байдарку через правые протоки. Место очень неудобное: протоки расходятся веером, и надо перейти на противоположную стрелку. Переплыть в байдарке трудно: течение слишком быстрое, и мои товарищи храбро пускаются вброд по пояс в воде. Черные фигурки людей странно дергаются, протягивают друг другу весло для помощи, одно из них падает, байдарка пляшет на волнах. Вечером мы ставим палатки на отмели между двух проток. Перетолчин очень доволен стоянкой: есть хорошее место для сети. Мы везем с собой маленькую ставную сеть, и каждую ночь, если только есть удобный затон, Перетолчин отправляется на байдарке и ставит сеть со всеми предосторожностями исконного рыбака. Нередко сеть приносит нам больших черных хариусов – вкусную рыбу, которую обычно называют сибирской форелью. Эти хариусы – арктический вид, Thymallus arcticus, с громадным спинным плавником. Но, так же как и более южные виды, он очень вкусен, особенно если зажарить его на сковородке с яичным порошком.