В небе Украины - [24]

Его сомнения стали известны замкомэску.

— Да разве штурмовик хуже истребителя? — горячо стал убеждать его Захар. — Потом над собой же будешь смеяться, когда поймешь, в чем прелесть полета на «ильюшине»! Ни один самолет не способен на такое!

И Хитали до небес начал превозносить достоинства своей любимой машины. Ведь только она умеет так незаметно пронестись над самой землей, заглянуть в немыслимые для других самолетов места. Ведь только штурмовик способен поражать доты, истреблять танки, поддерживать в наступлении пехоту, разить цели бомбами, пулями, «эрэсами», снарядами и, если хотите, рубить винтом головы фрицам…

— Так-то! — заключил Хитали. — Полюбишь ее не с первого взгляда, зато надолго.

Прав оказался Захар. «Ильюшин» покорил сердце молодого пилота постепенно и навсегда. Позднее Василий Пискунов стал одним из сильнейших летчиков дивизии и был удостоен звания Героя Советского Союза.

XIV

В полутемной землянке обычно собирались и перед тем, как уйти за линию фронта. Здесь каждый из нас готовился к бою, может, для него последнему. Здесь летчики узнавали новости Фронтовой жизни, здесь был наш дом.

До вылета еще есть время, и мы, завалившись на нары, готовы «добрать» часок, другой. Неожиданно кто-то тронул меня за плечо. Хитали оказался рядом ли Иван Брыляков? Поднимаю голову и вижу Василия Пискунова.

— Слыхал? — спросил он. — Зенитчики «мессера» утром сбили!

Подвигаюсь ближе к говорившему, стараюсь узнать все подробно.

Вскоре послышался стук в дверь.

— Привели! — вполголоса объявил Пискунов.

В мгновение ока все оживились. Выстроившись полукругом, рассматриваем приведенного на КП фашистского летчика.

Сухощавый офицер с растрепанными пепельными волосами пытается что-то объяснить командиру дивизии, только что прибывшему на КП. Возможно, при других обстоятельствах пленный летчик в своей кожаной куртке, щегольских хромовых сапогах произвел бы иное впечатление. А сейчас он был жалок и смешон, от страха дрожал как в ознобе. Полковник приподнялся из-за стола и внимательно следил за летчиком, когда тот пытался что-то пояснить, но понять, видно по всему, ничего не смог.

Пленный пугливо озирался, подобострастно вытягивался по стойке смирно и напряженно следил за комдивом, видимо, понимая, что он является старшим начальником и от него во многом зависит его жизнь.

— Кто знает немецкий? — спросил полковник, обращаясь к нам.

— Я два языка знаю, — пошутил Пискунов, — русский письменный и русский устный.

— Не понимайт? — спросил немец, вопросительно, смотря на Пискунова.

— Попался бы ты мне в воздухе, — угрожающе проговорил летчик, — тогда бы я тебе все по порядку пояснил…

— Ну вот что, Пискунов, — распорядился полковник. — Готовьте боевой самолет и доставьте его в штаб армии. Да смотрите, чтобы без этих самых выкрутасов…

Пискунов крепкого телосложения, не по годам возмужалый, взглянул на ошалевшего от страха фашиста и вдруг дружелюбно похлопал рукой по плечу:

— Да ты не бойся, теперь не тронем. Слышишь! Не тронем, говорю. А-а! Курить хочешь? На!

Через несколько минут до нас доносится знакомое гудение мотора: это поднимается в воздух «ильюшин» Пискунова.

Раздался телефонный звонок. Комдив поднял трубку.

— Хитали, готовьтесь на задание, — приказал полковник. — Надо срочно провести разведку.

…До цели оставалось минут десять лета. Все помыслы Хитали, который теперь стал нашим комэском, были прикованы к земле. Летчик залюбовался бегущими под крылом еле заметными тропками, живописной местностью. Может, вспомнил свою родную Грузию, извивающуюся змейкой реку Арагви и то, как часто перебирался в половодье с одного берега на другой.

Внизу появился столб пыли, сквозь который замелькали стекла кабин автомобилей. Наклонив крыло в сторону дороги, Хитали метнул тревожный взгляд на колонну. Колонна не простая. Помимо автомашин, крытых брезентом, есть танки. Но что скрывается под тентами автомашин?

Красноватым фосфором отсвечивают яркие пунктиры «эрликонов», слева от самолета летят совсем рядом снаряды. Любой летчик знает опасность «эрликонов», у каждого из нас припасено на сей счет успокаивающее слово: «Пронесет». Но ничто так не опасно, как термитные снаряды «эрликонов». Они пробивают даже бронеплиты моторов. И об этом, конечно, хорошо знает Хитали. Вот почему он энергично прижимает самолет к земле и переходит на бреющий.

Оставив вражескую колонну слева, чтобы избежать поражения от «эрликонов», Захар решает осмотреться и определить, что же находится под тентами машин. У него созревает решение атаковать, и он дает две-три очереди из пушек и пулеметов. После первой же атаки вспыхнул и взорвался один из грузовиков. Сомнения нет — боеприпасы. Скорее назад, сообщить комдиву о своих наблюдениях. Захар торопится передать результаты разведки по радио. Но услышат ли его, сказать трудно. Слишком маломощна радиостанция, да и высота не более ста метров.

Делая крутой разворот, летчик заметил скользнувшие тени самолетов. Может, это собственная тень? А вдруг «мессеры»? Да, он не ошибся, видно, «мессершмитты», прикрывавшие колонну, обнаружили его и сразу же пошли в атаку.

Хитали отдает ручку управления от себя и идет на предельно малой высоте, маскируясь рельефом местности. На какое-то время ему удается укрыться от вражеских истребителей, уйти из-под удара.