В небе Китая, 1937–1940 - [159]

— Что-нибудь придумаем. Скоро сядет ТБ-3, с ним и поле тишь до Ляньшаня, а там видно будет.

Здесь, на аэродроме Ланьчжоу, произошла приятная встреча с Яшей Прокофьевым, возвращавшимся на Родину после окончания срока командировки.

Здорово, Яша! Вот не ожидал! Здравствуй, Вася! Ты куда это собрался? Туда, откуда ты только что прилетел!

Понятно. Тогда возьми вот это на память. Может, пригодится.

Он передал мне карту на китайском языке с нанесенными на ней боевыми маршрутами, которую храню как реликвию по сей день.

…ТБ-3 медленно набирал высоту над Ланьчжоу и, перевалив через хребет Куньлунь, взял курс на г. Ляньшань (пров. Сычуань). Под крылом гиганта медленно ползли скалистые горы, ущелья, долины с серебряными жилками горных рек. Появились квадраты рисовых плантаций, залитых водой, отчего вся низменность напоминала застекленную оранжерею. Вдали, в голубой дымке, утопал город, рядом с которым желтой лентой тянулся аэродром.

Самолет, легко коснувшись полосы, остановился у самого края болота. В лицо пахнула такая духота, какой не довелось испытать даже в Хами. Было за полдень, когда группа СБ про извела посадку и сразу же начала готовиться к перелету, но Ханькоу не принимал из-за бомбежки.

В гостиницу шли по городу в сумерках. Вблизи двигалась толпа, доносились крики, стенания. Переводчик сообщил, что на городскую площадь ведут казнить преступника, уличенного в воровстве. В гостинице стояла такая духота, что невозможно было уснуть. Рано утром, когда заметно схлынула тропическая духота, поспешили на аэродром. Здесь Любомудров определил меня стрелком в экипаж Григория Илларионовича Тхора, которому я тут же представился.

— Со ШКАСами работали?

— Приходилось.

— Добро! Высота 3 тыс. м. При подходе к Ханькоу пойдем бреющим. Все внимание воздуху. Связь по переговорному устройству.

Внешне осмотрел самолет. Проверил заправку. Привел в готовность ШКАСы и нижнюю установку. Нацепил парашют. В самолете, как в геенне огненной. Скорее в воздух!

Взлетели в полдень. Тхор повел группу с набором высоты на малой скорости, с тем чтобы на ходу подтянуться и принять бое вой порядок. Далеко остался Ляньшань. Внизу справа широкой лентой лежала в отрогах гор многоводная Янцзы, поражая своей извечной красотой.

Приближаясь к Ханькоу, прижались к рисовым плантациям, вплотную подступавшим к городу. В воздухе — спокойно. Вот и главный аэродром. После посадки и заруливания к капонирам спросил у Тхора, какие будут распоряжения относительно меня. Последовал ответ:

— Вы останетесь в экипаже. Командиром будет другой летчик.

После узнал, что Григорий Илларионович Тхор («Григорий Иванович») прибыл в Китай в качестве советника по авиации и сменил на этом посту. П. Ф. Жигарева.

Поздно вечером прибыли в литишэ — бывший японский клуб офицеров. В этом же клубе разместился штаб, бомбардировочной авиационной группы, куда мы были приглашены на. следующий день. Над большим столом, на котором во всю его длину была разостлана карта Китая, склонились Г. И. Тхор, П. Ф. Жигарев и представители китайского командования. Видимо, обсуждался план операции. Здесь же стоял стройный, гвардейского роста доброволец в сером костюме. Это был командир группы Сидор Васильевич Слюсарев. По окончании совещания Любомудров представил меня командиру, кратко рассказал мою «китайскую» биографию.

Начальник штаба, он же главный штурман группы, Виктор Терлецкий после предъявления документов и зачисления на все виды довольствия предложил выбрать псевдоним. Я назвал псевдоним — Терновский (девичья фамилия матери). Под этой фамилией я значился в послужных списках советских добровольцев группы Слюсарева.

Всякое бывало: и радость побед, и горечь неудач. Как говорится, война есть война. У нее свои законы и в воздухе, и на земле…

На следующий день, едва занялась утренняя заря, мы прибыли на аэродром. Готовился штурмовой удар по наземным войскам японцев. «На полную катушку» зарядили ШКАСы. В бомбоотсеки подвесили самодельные ящики, в которые погрузили осколочные бомбы.

Наш налет был точным и ошеломляющим. То же подтверди ли донесения с фронта. Все самолеты без повреждений возвратились на свою базу.

Непреложным законом любой армии является сохранение материальной части и поддержание ее в постоянной боеготовности, особенно на войне. После каждого возвращения с боевого задания первым делом надлежало укрыть самолеты в капониры, а там, где их не было (например, в Хэнъяне), рассредоточить по аэродрому и сразу же заправить горючим на случай выхода из-под удара.

После традиционного вопроса летчику «Как работала матчасть?» приступали к тщательному осмотру самолетов и устранению повреждений. При этом непременно надо было найти не только входные, но и выходные пробоины для выявления возможных разрушений силовых элементов конструкции. Если количество пробоин было нечетным, то «гостинец» где-то застрял и его надо было найти.

Вот и сейчас, в обшивке самолета был «нечет». При тщательном осмотре я обнаружил глубокое осколочное повреждение нагнетателя правого мотора. Самолет пришлось отбуксировать в дальний угол аэродрома для замены мотора. Такие случаи были часты.