В небе Кавказа - [4]
Из всех птиц — самые красивые голуби. К голубям у него была особая тяга. Отец смастерил ему добротную голубятню, и всякие там турманы стали предметом его постоянного увлечения. В этом деле он был известный на всю округу дока. Он знал повадки птиц, понимал их язык. Если у кого-либо из окрестных ребят появлялся голубь еще неизвестной породы, обязательно выменивал его и потом гордился: «Эх, и дутыш у меня появился!»
Лежа на полянке, он вглядывался в удивительную синь небес, где кувыркались его питомцы, и забывал все на свете. Мечты уносили его куда-то в неведомые страны. Может быть, в эти часы зрела в нем тоска по небу. Кто знает? Разве угадаешь, когда впервые в человеке шевельнулось то, что впоследствии стало главной страстью жизни.
А по лесу уже слышалось — сначала отдаленное, а потом близкое:
— A-у! Коль-ка-а-а!
Кричала соседка, которую мать упросила: погляди там за моим.
— Колька-а-а! Где ты запропастился, сорванец?
Долго его искали.
— Я здесь, тетя Даша!
Николай выходил из кустов с полным лукошком грибов.
— Да здесь я…
— Опять ищи-свищи тебя, — выговаривала соседка. — Твои друзья вон уже выкупались в речке, а тебя все нет… Ну-ка, быстро. Домой уже пора!
А когда подходили к крылечку дома Лавицких, тетка крикнула в окно:
— Вот он твой, Настасья. Беда с ним, да и только. Другие дети как дети, а этот все один бродит.
Говорят, чужие дети растут быстрее, нежели свои. Но это так только кажется. Ефим Егорович и Анастасия Федоровна не заметили, как подошло время отдавать Николая в школу.
Воспоминания сверстников, учителей, односельчан помогают мне увидеть Николая школьником — счастливого тем счастьем, когда радуют впервые написанные буквы, разлинованные вкось тетради, остро пахнущий краской новый пенал и еще тысячи и тысячи мелочей из великой страны, которая называется детство.
Именно в школе, пожалуй, окончательно вызрел в нем порыв в небо, составивший самую что ни есть главную его суть.
Вот он выбегает на перемену во двор школы.
— Ребята! Ребята! Скорее! — зовет своих товарищей. — Красота-то какая.
В небе летят журавли на юг. Курлычут призывно и трогательно. Картина обычная, и кое-кто просто не обращает внимания на журавлей. А Николая они по-особенному волнуют.
Детство у всех бывает разное…
В комнатушке, где шла запись в кружок Осоавиахима, было жарко. Пахло нафталином, сапожным варом и дегтем. У стола сидели секретарь комсомольской организации, члены бюро. Входили молодые парни — и к столу. Вот дверь открыл среднего роста белобрысый паренек.
— Можно?
— А как же! Входи, входи!
Секретарь улыбнулся, всматриваясь в очередного посетителя.
— Тоже записываться?
— Пишите… Лавицкий…
И пока секретарь выводил фамилию в списке, паренек рассматривал развешанные по стенкам плакаты. Вот молодой красноармеец с винтовкой в руках. Крылатые слова из песни: «Наш паровоз, вперед лети. В коммуне остановка. Иного нет у нас пути. В руках у нас винтовка». Другой плакат: «Молодежь — на самолет!»
— Хорошо, что пришел! — похвалил секретарь.
— А можно, чтобы и дружки мои записались? — робко спросил Николай.
— Какие такие дружки? Они комсомольцы?
— Пока еще нет.
— А мы комсомольцев в первую очередь принимаем.
— Скоро вступят!
— Ну ладно! — улыбнулся секретарь. — Приводи. Посмотрим. Поговорим.
И стали друзья ходить в кружки на занятия. Учились военному делу, занимались строевой подготовкой, стреляли, собирали и разбирали пулемет и винтовку, штурмовали «крепости».
Николая все больше тянуло к самолетам. Настоящих здесь не было. Только на плакатах. Вскоре образовался кружок авиамоделистов. Николай одним из первых записался в него, а потом стал среди друзей вроде бы за главного.
Николаю на всю жизнь вошел в память резкий запах бензина и голубоватый дымок от севшего на лугу неподалеку от деревни самолета. Среди прочих запахов именно запах бензина остался в его первых воспоминаниях чем-то очень и очень важным. Такое уж время было, время Чкалова. Увидев плакат «Молодежь — на самолет!», какой мальчишка тогда не начинал волноваться всем сердцем. Ведь Николай Лавицкий был сыном своего времени, и оно воспитало его. А всё остальное уже приложилось — и чтение книг Н. Е. Жуковского, страстно звавшего молодежь изведать неизведанное, познать еще не познанное, овладеть теорией и практикой воздухоплавания.
Тихо в деревеньке Слобода. Тихо на улицах. По-своему тихо в классах, когда идут уроки. Ведет занятия старый учитель Вениамин Петрович Гриценко — человек богатых знаний. Вон их полон класс, его учеников — послушных и шалунов, задиристых и скромных. И среди них есть один, за которым он пристально наблюдает. Любопытный парень, и любопытство у него какое-то своеобразное. Ну, понятно, многие бы хотели стать летчиками. Но желание остается желанием. И все! А этот что-то ищет, что-то записывает. У него есть, своя специальная тетрадь, куда он заносит разные сведения о воздухоплавании. Однажды записал в ней такие слова Н. Е. Жуковского: «Человек не имеет крыльев и по отношению веса своего тела к весу мускулов в 72 раза слабее птицы… но он полетит, опираясь не на силу мускулов, а на силу своего разума».
