В небе Кавказа - [39]

Однажды они вышли на «охоту» целой группой. Впереди самолеты Лавицкого и Сапьяна. Вторая пара шла в прикрытии сзади, выше и несколько в стороне. Перейдя линию фронта, где наши войска уже ломали оборону немцев, группа углубилась за линию Амвросиевка — Чистяково и начала поиск. Интересных целей на земле не было. В небе пока тоже было чисто, но вот Лавицкий передал по радио:

— Вижу «бомберов». Прикрывают их «мессеры». Верхней паре ввязаться в бой с «мессерами». Атакую «юнкерса». Прикрой.

Бомбардировщики шли к переднему краю нашей обороны. У истребителей группы Лавицкого были два преимущества: высота и скорость. Это и помогло ему уже с первой очереди поджечь «юнкерс». Второй самолет врага поджег Василий Сапьян.

При выходе из атаки вверх Василий заметил, как справа и выше два «МЕ-109» строят маневр на нашу пару прикрытия. Об этом быстро сообщает Лавицкому, тот в свою очередь предупреждает ведущего пары прикрытия, и он короткой очередью сбивает ведущего пары атакующих «мессеров».

Фашистские бомбардировщики попытались сохранить строй, но не смогли и не смогли сбросить бомбы на передний край обороны. За десяток километров упали они в поле. Группа наших самолетов возвратилась на аэродром. Но не успели летчики отойти от боевых машин, как был снова дан приказ на вылет.

Лавицкий вернулся к истребителю. За это время техник самолета сумел осмотреть машину, закончил свою работу бензозаправщик. Заученными движениями Николай надел парашют, сел в кабину, пристегнулся привязным ремнем к сиденью. Левой рукой нажал на кнопку «Запуск мотора».

Четко вырулил на взлетную полосу. Вместе с ним вырулила и вся группа.

— Взлет разрешаю!

Наверное, сотни раз слышал он эти команды, и каждый раз они заставляли его волноваться. И опять — взлет!

Дмитрий Глинка, Михаил Петров, Василий Шаренко со своими ведомыми и Николай Лавицкий с Василием Сапьяном вышли на «охоту», теперь уже за немецкими «охотниками». Пары шли на расстоянии от тысячи до тысячи пятисот метров друг от друга. Лавицкий и Сапьян прочесывали пространство далеко в тылу противника, на высоте около четырех тысяч метров.

Наконец группа заметила двух немецких истребителей. Василий Шаренко с напарником атаковали их. «Мессершмитты» излюбленным методом уходили вверх, а на них сверху свалилась пара Лавицкого. Тогда немцы решили переворотом выйти из боя. Однако действия советских летчиков были настолько согласованными, что они буквально вогнали фашистов в землю. Схватка длилась всего каких-нибудь пять минут. Наши пары как были на своих «этажах», так и остались на них. После атак, которые в общем-то снизили потолок действия пар до тысячи метров, «этажерка» сохранилась.

Николай Лавицкий потом говорил:

— Вот такая работа мне нравится. Оркестр работал без дирижера, но музыка была чудесной. Впрочем, дирижер у нас есть: это наш КП!

— Светлая ты голова, Коля, — сказал Василий Сапьян. — Когда ты рядом, не страшны десятки фрицев.

Он и в самом деле очень верил Лавицкому. Тот давал нужные команды, мог защитить товарища в любое время.

Позже они вместе атаковали и наземные цели.

Разведка донесла, что на станции Волноваха остановился немецкий эшелон. В свободном поиске тогда находились пары Николая Лавицкого и Михаила Кочеткова, Василия Сапьяна и Виктора Панова. Был нанесен мощнейший удар по паровозу и вагонам. Загорелся эшелон.

В том же поиске летчики подожгли три штабных автобуса, несколько вражеских грузовиков.

Все эти данные я взял из оперативных сводок, предельно коротких. Но за ними раскрывается то, как вместе с другими гвардейцами мужал в боях Николай Лавицкий. И трудно представить его жизнь без тех мужественных и сильных духом людей.

Лавицкий читал газету…

— Ну чего они там медлят?

— Кто это они? — спросил Василий Сапьян.

— Уму непостижимо — продвинуться только на 5–6 километров в глубину обороны противника на Калининском фронте.

— А… ты вон о чем, о родных своих местах печешься.

— А как же? О Духовщине, деревеньке Слобода.

И конечно же, кто из нас не думает о местах, где родился и вырос, где остались родители?

Так проходили в полку будни.

В связи с развивающимся наступлением наших войск на юге менялась обстановка. Фронтовая авиация покидала старые аэродромы, перебираясь ближе к переднему краю. Ожидали приказа и гвардейцы сотого гвардейского истребительного авиационного полка.

На реке Миус, к северу от Таганрога

Незадолго до того, как генерал прикрепил к гимнастерке Николая Лавицкого орден Александра Невского, на командном пункте 9-й гвардейской истребительной дивизии раздался звонок:

— Это не ваш ли летчик сбил «раму» в районе Чистякова? — звонил из штаба корпуса известный И. М. Дзусову генерал, — На борту истребителя боевой номер «22». Его позывные — «Коля» и «Примак».

Дзусов посмотрел на стрелки, указывающие направление полетов истребителей, и твердо ответил:

— Да! Тот самолет сбит гвардии старшим лейтенантом Лавицким.

— Передайте ему наше «спасибо» от казаков и артиллеристов. Здорово мешал этот «фокке-вульф». Теперь корректировщиком на нашем участке стало меньше. Парень дрался отчаянно.

Дзусову было приятно слышать комплимент в адрес одного из лучших летчиков дивизии, который к тому же был близок ему как сын. Он знал перипетии этого боя до мельчайших подробностей.