В небе Антарктиды - [25]

Но не тут-то было. Наш обледеневший самолет, набрав шестьсот метров, прекратил подъем. Моторы работают на полную мощность, срывающиеся с винтов куски льда бьют по фюзеляжу и пробивают обшивку, машина дрожит, как в лихорадке. Пришлось опять пойти на снижение. На высоте трехсот метров самолет удерживался в горизонтальном положении, но спустя минут двадцать его опять потянуло книзу. Вошли в туман. Обледенение усилилось. Моторы ревут, но без толку, наша высота уже сто пятьдесят метров, а машина продолжает снижаться.

На лицах наших пассажиров можно было прочесть: неужели письма, которые мы отправили своим родным, последние?

Но мы, летчики, бывали и в более трудных положениях, поэтому особенно не унывали. Что ж, будем снижаться. В этом районе отдельные, самые высокие айсберги не могут превышать семидесяти пяти метров, а в основном их высота метров тридцать. Значит, не все потеряно.

Отжимаю штурвал, и машина снижается быстрее. Вдруг под левой плоскостью вижу очертания ледяной глыбы, поворачиваю самолет и веду его вдоль края обрыва... Проходит несколько секунд — кромка айсберга обрывается и резко уходит влево.

Эх, была не была! Резко отжимаю штурвал, машина выходит из этой проклятой размытой облачности. Теперь мы хорошо видим айсберги, отдельные вершины которых упираются в облака.— Иван Иванович! — кричит кто-то, — справа хорошая льдина!

Я взглянул направо и, действительно, увидел льдину, на которую можно было посадить самолет. Но с посадкой пока спешить не стоит. Машина пока летит, обледенение прекратилось, и с минуты на минуту лед на плоскостях и винтах начнет отскакивать. Теперь-то мы уже не упадем.

Спустя десять минут забарабанили по обшивке самолета остатки льда, которые еще держались на лопастях винтов.

Мы прошли над островом Дригальского. Он нам зна­ком. Помню, еще в марте мы шли в этом районе над чистой водой, и вдруг лопнул пакет амортизаторов и левая лыжа встала в вертикальное положение. Тогда мы сходу впервые сели здесь на ледяной купол.

... И вот под нами Мирный. Делаем круг, выпускаем шасси, и самолет касается гладкой снежной поверхности аэродрома. Принимающий самолет авиатехник Акентьев сигнализирует нам флажками. Подруливаем к стоянке. Выключаем моторы. Вася Мякинкин открывает дверь, спускает стремянку и попадает в объятия товарищей, прибежавших нас встретить.

— Ну, как прошел полет? Как там, на «Оби», всех видели, приветы наши передали? А как с почтой? Садились?

— забросали нас вопросами.

— Тише, не все сразу. Значит так, — начал Мякинкин.

— Как только подошли мы к «Оби», окружающие ее айсберги быстренько разбежались в разные стороны. Мачты «Оби» немножко пригнулись, чтобы мы могли пройти над судном, но вот беда, проклятая труба помешала, широкая и толстенная. Конечно, ее воздушным потоком нашей ЛИ-2 малость приутюжило... В общем, жалеть, что не пришлось участвовать в полете, вам нечего. Это был акробатический номер. Тут некоторые думали, что написали свои последние письма.

— Ну и болтать ты любишь, Василий, — вздохнул Якубов. — Раз остался живым, то давай, осматривай моторы и отправляйся отдыхать.

НОЧЬЮ В ГОРАХ

Строительство Мирного закончено. Ряд зданий, вытянувшихся на льдах и морене еще совсем недавно безлюдного берега, образовал улицу. Эта первая улица советского поселка была названа именем Ленина. На домах появились номера, число их превышало деся­ток.

Если смотреть на поселок ночью со скал, где расположена передающая радиостанция, то взору откроется красивое зрелище: к северу тянется ряд огней поселка, на юге мелькают разноцветные огоньки посадочной площадки аэродрома, а в центре поселка над самыми скалами, где сооружена приемная радиостанция, в черном небе реет освещенный снизу прожектором красный флаг и красные огни на многочисленных антеннах радиомачт.

Теперь большинство участников экспедиции были заняты внутренней отделкой помещений. Почти все комнаты оклеены красивыми обоями, на стенах развешаны картины, на письменных столах стоят фотографии родных. Попадая в такой домик, забываешь, что находишься в Антарктиде: мебель, ковры, электрический свет — все как на Большой Земле. В каждом доме водяное отопление с электрическим подогревом, которое в течение суток дает равномерную температуру. Ветры и морозы здесь не страш­ны.

Итак, опорная база на берегу Правды создана, и ученые развернули свои работы. На нас возложена большая задача — провести подготовительные работы по организации в глубине материка южнополярных станций Восток и Советская. Если учесть, что станция Восток будет расположена в 1500 километрах от Мирного, а Советская — в 1950 километрах, то станет ясно, какие колоссальные трудности предстояло нам преодолеть. Мы уже многое сделали: полеты показали, что будущие станции должны работать на высоте более 3000 метров над уровнем моря, т.е. там, где ощущается кислородная недостаточность, где климат еще более суровый, чем на берегу. Но это все пока впереди.

Проведенный первый санно-тракторный поход в глубь материка дал не только много ценных сведений для науки, но и обогатил нас некоторым опытом. Теперь в Мирном подготовились к большому санно-тракторному походу, который возглавит начальник экспедиции М. М. Сомов. Пойдут в этот поход гляциологи А. П. Капица и Л. Д. Долгушин, аэрологи В. К. Бабарыкин и А. Е. Щекин, метеоролог А... Гусев, начальник транспортного отряда М. С. Комаров, радист Г. А. Маликов и водитель Н. Н. Кудряшов. Поезд будет состоять из двух тракторов и шести саней, на которых размещены жилой балок с радиостанцией и кухней, бочки с горючим, дрова и уголь.