Колька подошел осторожно, как в больнице к тяжелобольному. Вадим, наверно, очень переживает. И досталось ему крепко. Такой нокдаун… И такой страшный третий раунд…
Но Вадим уже был прежним. Ослепительным и милым. Как Кадочников. Только лицо бледнее обычного. И на груди — багровые пятна. Он даже улыбнулся Кольке.
Именно эта улыбка, как током, ударила Кольку. Он-то ожидал, что Вадим угрюм и зол после такого ужасного поражения, он-то мчался к нему, утешить, успокоить, облегчить… И вот, здрасте, Вадим вовсе не так уж переживает.
— А что у тебя — опять насморк? — спросил Вадим. — Нос как помидор…
В прошлом не раз уже он замечал, что у Кольки часто опухает нос. Мальчишка всегда небрежно отмахивался: так, ерунда, насморк.
Но сейчас Колька насупился.
— Нет, не насморк…
Помолчал и угрюмо добавил:
— Это из-за вас…
— Из-за меня? — удивился Шаргородский. — Насморк из-за меня?..
— Не насморк, — повторил Колька. — Доили меня… — он скупо пояснил, в чем дело.
Шаргородский отвернулся и долго молчал. Аккуратно виток к витку, сматывал бинты с рук и молчал.
— Почему же ты всегда ставил на меня? Видел же — проигрываю. Зачем ставил?
Колька молчал.
— Возьми, — Вадим протянул ему какую-то баночку. — Потри. Полегчает…
Колька послушно подцепил мизинцем комок светлой, похожей на вазелин, мази, потер нос.
— Да, — задумчиво сказал Шаргородский. — Значит, ты верил? Несмотря на мои проигрыши? — он усмехнулся. — И сегодня верил?
Колька кивнул.
— А я вот, честно говоря, не верил. Нет, не верил. Да и прошлый раз… Смешно, — он покачал головой. — Ты веришь в меня больше, чем я сам. Смешно, верно?
Колька пожал плечами. По-честному, ничего тут нет смешного.
— Почему я не побил Кучума? — спросил Вадим. Спросил так, будто размышлял вслух. — Ведь я техничнее. И быстрее…
Он взял полотенце и прошел в душевую. Колька остался в раздевалке.
Входили и уходили боксеры, тренеры, судьи. Из зала доносились крики, аплодисменты, звуки гонга. Колька все сидел.
Вадим принял душ, переоделся.
— Такие-то дела, — сказал он. — Значит, мало уверенности?
Он говорил раздумчиво, словно хотел поставить диагноз, и диагноз этот для успеха лечения должен быть точным.
На улицу они вышли вместе. Колька нес чемоданчик Вадима. Был тихий осенний вечер. Мягко проплывали мимо машины, подмигивая белыми и красными фонариками. Откуда-то неслась далекая музыка.
— Да, — негромко сказал Вадим. — И с диссертацией вот тоже… Заклинило — и тупик…
Он говорил, словно размышляя вслух, словно вовсе забыл, что рядом Колька.
— А может, не тупик? Может, следовало дальше?.. Зря бросил?
Он опять задумался.
— А если и это — от неуверенности?..
Колька молчал. Они шли долго, прошли мимо остановки, где Вадим обычно садился в автобус, свернули на бульвар и все шли, шли…
Вадим вдруг положил руку Кольке на плечо. Заглянул в глаза.
— Ну, а следующий раз? — спросил Вадим. — Поставишь опять за меня?
И непонятно было: шутит он или всерьез? Колька, не колеблясь, кивнул.
— Поставь, — сказал Вадим. И теперь уже ясно было, что просит он очень серьезно. — А я постараюсь… Чтоб без насморка… Веришь?
Колька кивнул.
