В начале было воспитание - [10]

Приведу конкретный пример. Моя знакомая очень боялась потерять мужа. Отец ее, по профессии музыкант, в детстве старался, как ему казалось, заменить дочери покойную мать. Однако ему часто приходилось уезжать на гастроли, и внезапные расставания вызывали у дочери панический страх. Проанализировав вместе со мной свое тогдашнее состояние, эта женщина смогла трезво оценить характер отца и увидеть многие его недостатки, ранее скрытые под покровом слепой дочерней любви. Отец предстал перед ней в снах совсем другим: жестоким и бесчеловечным. Готовность принять эту горькую истину не только умом, но и сердцем положила начало избавлению моей знакомой от иллюзий и комплексов и постепенному становлению ее как личности.

Я привела данный пример для того, чтобы напомнить о психологических факторах, возможно, определивших результат выборов в рейхстаг в 1933 г. Ошеломительный успех Гитлера объясняется не столько его громкими обещаниями (кто только не раздает обещания накануне выборов!), сколько его манерой обращаться к избирателям. Он вел себя излишне театрально, и его бурная, порой вызывающая у иностранцев смех, но так хорошо знакомая массам жестикуляция оказывала на них магическое воздействие. Именно так обычно реагирует ребенок на обращение к нему нежно любимого, достойного всяческого восхищения, смелого и сильного отца. Содержание его слов не имеет никакого значения. Главное не что, а как он говорит. Чем больше он хвалится, тем больше им восхищаются. (В первую очередь это относится к людям, воспитанным в соответствии с принципами «черной педагогики».) Порой строгий, кажущийся недоступным отец внезапно снисходит до разговора с ребенком. Столь «великое» событие, несомненно, стоит отказа от собственного Я. Ребенку не дано проникнуть в душу отца и увидеть, что этот вроде бы сильный человек на самом деле деспотичен, неискренен и, в сущности, совершенно не уверен в себе. Привыкший с детства подчиняться человек, переживания которого загнаны глубоко в подсознание, не способен извлекать для себя уроки и потому становится легкой добычей политических авантюристов.

Нимб, сотканный вокруг отца из таких приписываемых ему качеств, как мудрость, доброта, смелость, не позволяет ребенку увидеть его в истинном свете, тем более что отец всегда представляется ребенку сильным, могущественным, влиятельным — единственным и неповторимым, Он подобен Адольфу Гитлеру, который крикнул немцам, как своим детям: «Какое счастье, что у вас есть я!»

Если отец подавляет в своих детях способность к критическому анализу, то его отрицательные черты, не осознанные ребенком, остаются, как я уже говорила, в подсознании. Это в значительной мере объясняет тот мистический страх, который нагонял Гитлер на свое окружение. Вот что пишет в своей книге, изданной в 1973 г., Герман Раушинг[3]:

«Когда Герхарта Гауптмана представили фюреру, тот пожал ему руку и заглянул в глаза. Как правило, от его взгляда у людей мороз пробегал по коже, а один известный пожилой юрист даже признался мне, что, встретившись глазами с Гитлером, мечтал только об одном: как можно скорее оказаться дома и, уединившись, попытаться избавиться от ощущения полного бессилия. Но вернемся к эпизоду с Гауптманом. Гитлер еще раз пожал ему руку, и все присутствовавшие при их встрече подумали, что сейчас он произнесет слова, которые, наверняка, войдут в историю. Но фюрер в третий раз пожал руку знаменитому драматургу и молча перевел взгляд на стоящего рядом... Гауптман говорил потом своим друзьям, что эта встреча с Гитлером стала главным событием в его жизни...

Многие признавались мне, что Гитлер внушает им страх, что им кажется, будто он вот-вот схватит их за горло, швырнет им в лицо чернильницу или совершит еще какой-нибудь бессмысленный поступок. Это ожидание вызывало у них сильный всплеск эмоций. Да и после встречи они неизменно рассказывали о ней, как о „великом событии“; но мне всегда казалось, что они себя обманывают, что выдают желаемое за действительное. Ибо когда я начинал подробно расспрашивать их, они вдруг признавались, что в фюрере, если внимательно приглядеться, нет ничего особенного. Оказывается, он не сказал ничего толкового. И вид у него довольно непрезентабельный. Вот только ореол действует завораживающе» (Rausching, S.274-275).

Приходится констатировать, что если некто обращается к взрослому человеку властным тоном и ведет себя так, словно он его отец, этот человек часто тут же забывает о своих гражданских правах, легко позволяет манипулировать собой, восторженно приветствует нового «отца», безгранично доверяет ему и, наконец, оказывается полностью в его власти, не замечая, что постепенно попадает в положение раба, т.к. к такому отношению к себе он привык с детства. Если взрослый человек зависит от кого-либо, словно ребенок от родителей, он уже не может быть свободным. Как ребенок не может никуда убежать, так и взрослый не в состоянии избавиться от диктата тоталитарного государства. Отдушину он находит в воспитании своих детей. Полностью зависимые от власти граждане «Третьего рейха» компенсировали отсутствие свободы тем, что давали почувствовать собственным сыновьям и дочерям их полную беззащитность. Эти люди никак не могли воспитать своих детей свободными людьми.