В море! - [27]

- Есть, - улыбнулся в ответ и контр-адмирал.

- А этот хлыщ, господин Налетов, кажется, желает нарваться на пощечину? И нарвется. Не все же такие, как Веретьев. Дождется, что дадут ему в рожу... Не в первый раз я слышу, что он заносчив и груб с офицерами и бьет матросов. И офицеры дерутся. И что вы тут поделаете с этими современными нравами? Кажется, ведь неглупый человек этот Налетов и пролаз, каких мало, а ведет себя, как дурак... Воображает, что в самом деле звезда флота... Не хочу и не имею права я поднимать историю, тем более, что официально на него жалоб нет, но я напишу Тыркову, чтобы сделал ему строгий выговор и предупредил его, что об его подвигах мне известно. Верно одумается. Сообразит, что и я что-нибудь да значу... Он ведь умная бестия! - ворчливо говорил старик и вдруг с сердцем воскликнул:

- И вообще черт знает, какие у нас творятся безобразия. Много еще надо чистить наши конюшни! Не правда ли, Петр Петрович?

- Нужно, ваше высокопревосходительство.

Старик помолчал и заметил:

- То-то нужно... Вижу, что нужно... Вижу, что и молодые наши моряки подгуляли, совсем мало плавают, вижу, что и хваленый ценз не достигает цели, что мало у нас настоящих капитанов. И мичмана больше на тетушек надеются... И строим-то мы суда иногда наобум... А главное: морской дух исчезает, тот дух, что был в наше время, когда мы плавали, а не стояли на рейдах... Все это я вижу и, несмотря на свою власть...

Вместо окончания, старый адмирал как-то беспомощно развел руками, и на его лице появилась грустная усмешка.

И, словно бы отвечая на давно занимавшие его мысли и в то же время оправдывая себя, он проговорил:

- Да, батюшка Петр Петрович, когда у меня были и силы, и энергия, и способность много работать, я был не нужен, а когда у одряхлевшей белки зубов нет, ей дали орехи... Ну-ка, давайте ваши бумаги, Петр Петрович! - оборвал старик с кислой гримасой.

XV

Утром в день смотра на флагманском броненосце были подняты позывные "Грозного" и сигнал: "развести пары".

- Что это, адмирал в море будет смотр делать? - спрашивали друг у друга недоумевающие офицеры, собравшиеся в кают-компании.

- Должно быть, что так! - отвечал старший офицер, недовольный, что дым загадит, пожалуй, только что выкрашенные борты...

- А уголь у нас есть? - спрашивали у старшего механика.

- На день хватит...

- Выйдем в море, он, верно, велит паруса поставить... Адмирал Тырков парусник, - заметил ревизор, почему-то взволнованный предстоящим смотром. - Я у него служил на "Могучем". Не любил он ходить под парами.

- Говорят, Тырков славный моряк и человек безукоризненный, - вставил Скворцов.

- Командир он был хороший, это я знаю, а до безукоризненности его я не доискивался. Свечки не держал! - раздражительно отвечал ревизор, обыкновенно добродушный и веселый.

- Честнейший человек! - промолвил доктор Федор Васильевич. - Я с ним тоже служил и хорошо знаю его.

- А он свирепый, доктор? - спросил кто-то из мичманов.

- По службе требовательный, но не свирепый, не беспокойтесь...

В ожидании адмирала, о котором интересовались все знать, офицеры были не в полной парадной форме, а, по распоряжению адмирала, в обыкновенной, а матросы в чистых белых рубахах, подстриженные, выбритые и повеселевшие. И до них дошли хорошие слухи об адмирале.

Сигнальщик не спускал бинокля с флагманского броненосца.

- Паровой катер с адмиралом отваливает от борта, ваше благородие! проговорил он, обращаясь к вахтенному офицеру.

Вахтенный офицер послал доложить капитану и офицерам, что едет адмирал, и вызвал наверх караул, фалгребных и команду.

- Адмирал едет! - пронеслось по всему крейсеру, сверху донизу.

Через минуту все офицеры стояли на правой стороне шканцев по старшинству, имея во главе старшего офицера. На фланге были оба врача, старшин и младший, и батюшка, иеромонах Паисий. Команда выстроилась по обе стороны шкафута, от парадного трапа к баку.

Боцман Алексеев обходил по фронту первой вахты и заискивающим голосом говорил:

- Смотри, ребята, веселей отвечайте, как адмирал поздоровкается. Чтобы, значит, в такту. И глазами провожай...

- Нечего-то юлить. И без тебя знаем! - раздался чей-то голос.

Боцман благоразумно пропустил мимо ушей это замечание и, обойдя ряды, стал на свое место.

Капитан, нервно пощипывавший рыжую бачку рукой в белоснежной перчатке, и вахтенный офицер, оба стоявшие на мостике, смотрели на быстро приближающийся по чуть рябившему рейду паровой катер, на котором сидел адмирал с флаг-капитаном и флаг-офицером.

Прошла еще минута, другая. Катер повернул к борту крейсера, и капитан и Скворцов, бывший на вахте, спустившись с мостика, торопливо прошли к парадному трапу встречать начальника эскадры.

XVI

Когда адмирал, быстро поднявшись, ступил на палубу, караульный офицер в полной парадной форме скомандовал "на караул!" - и сперва Скворцов, а затем командир стали рапортовать о состоянии крейсера "Грозный" и его экипажа.

Выслушав краткие рапорты с приложенными у козырька белой фуражки двумя загорелыми короткими пальцами, адмирал, среди мертвой тишины, царившей на палубе, направился, чуть-чуть горбя, по морской привычке, спину, на шканцы и стал медленно обходить офицеров, фамилии которых называл капитан. Адмирал всем протягивал руку.