В моих руках - [53]

Как скажете, миссис. Тот же торакальный хирург удалил новообразования легких. Гистологическое исследование подтвердило метастатическое поражение из прямой кишки. Пациентка уже прошла два полных стандартных курса химиотерапии первого и второго ряда, поэтому отказалась от любых дополнительных лекарств или новых препаратов в рамках клинического испытания. Шесть месяцев спустя я беседовал в коридоре с коллегой-колоректальным хирургом. Пациентка и ее муж шли в смотровой кабинет. Доктор воскликнул: «О, вы и есть та самая пациентка, которая не разрешает нам удалять прямую кишку! Вы действительно испытываете судьбу. Везение не бесконечно». Она холодно посмотрела на него и сказала, как отрезала: «Я просто спасаю свою задницу, спасибо».

Без комментариев. Везение этой пациентки, к счастью, не закончилось. Прошло почти 10 лет после постановки первоначального диагноза, больная перенесла три крупные онкологические операции и год химиотерапии. В итоге брюшно-промежностная резекция ей не потребовалась. Очевидно, химиолучевая терапия полностью уничтожила ее первичную опухоль. Это не беспрецедентный случай. Некоторые клинические исследования показывают полный патоморфологический ответ и уничтожение всего первичного рака с помощью химиолучевой терапии у доли пациентов. Тем не менее мы, хирургические онкологи, не можем предсказать эффективность такого лечения в каждом конкретном случае. Подход к ведению этой пациентки не соответствовал стандартам, но она пересекла десятилетний рубеж, несмотря на метастазы в печени и легких. И ей не пришлось прожить эти 10 лет с колостомой. Мы действительно спасли ее задницу!

Судьба переменчива, а удача капризна и в любой момент может отвернуться. В хирургической онкологии мы не полагаемся на нее и всегда выкладываемся по полной. Тем не менее немного везения никому не помешает. Как говорится, лучше быть усердным, чем удачливым, но оптимально – быть и усердным, и удачливым!

Пловец

Мне неведома бо́льшая стойкость, нежели упрямство при очевидно низких шансах на успех.

Луиз Найзер

Стойкость: способность переносить и преодолевать боль, страдания.

Наше с братом детство в пустыне Сонора проходило в постоянных играх, спортивных состязаниях и путешествиях по холмистой пустыне Альбукерке на велосипеде. Мчаться на наших детских велосипедах, виляя среди креозотовых кустов и сосен, застревать в иссушенных руслах рек, подниматься вверх по горе Сандия, чтобы слететь вниз на высоких скоростях – эти развлечения обеспечили нам великолепную физическую форму и выносливость, учитывая, что все это происходило на полуторакилометровой высоте. Повзрослев, я не потерял интереса к бегу и велоспорту, даже участвовал в состязаниях по дуатлону, где совмещены оба эти вида спорта.

Тем не менее мне никогда не приходилось участвовать в триатлоне. Причина очень проста: плавание – это не мое. Климат Нью-Мексико пустынный или полупустынный, в зависимости от того, на каком удалении от гор вы находитесь. Единственным водоемом, который я видел в детстве, была огромная куча грязи, известная как Великая Река Рио. Образуясь в Колорадо, она проходит с севера на юг через Нью-Мексико, после чего становится естественной границей между Мексикой и Техасом и впадает в Мексиканский залив. Я помню эту реку достаточно полноводной, особенно весной, после снежной зимы, но чаще всего она представляла собой тоненький ручеек, которого едва хватало на орошение местных ферм.

Это не значит, что меня не учили плаванию. Родители водили нас с братом на курсы, и мы умеем держаться на воде. Четыре или пять раз за лето мы даже ездили в общественный бассейн, похожий на большую, стометровую букву «А». Острая верхушка буквы была самой глубокой частью, с трамплином и высокой прыжковой вышкой. В одном из концов буквы «А» был мелкий детский бассейн, который мы демонстративно игнорировали, а во втором – игровой бассейн полутораметровой глубины.

Нас с друзьями привлекал бетонный островок, перекладина буквы «А». На него можно было взобраться, прыгнуть в воду и забрызгать всех окружающих. Подобное баловство – это предел моего мастерства как пловца. По понятной причине островок постоянно контролировали охранники. Самой популярной нашей игрой был захват островка: несколько случайно сформировавшихся команд детей плывут к центру бассейна и, борясь между собой, пытаются взобраться на перемычку, чтобы определить, какой из команд она принадлежит. Это неизбежно приводило к свисткам и гневным окрикам охраны: «Эй, детишки на островке, прекратите толкаться!» После этого те, кто только начал карабкаться на островок, угрюмо соскальзывали обратно в воду, а те, кто успел взобраться, прыгали «бомбочкой» в бассейн в знак своего молчаливого протеста. За 10–15 минут относительного спокойствия происходила реорганизация команд для очередной попытки захвата островка. Охранникам приходилось окликать нас бесчисленное количество раз за день, и, откровенно говоря, я не представляю, как они терпели нас, неугомонных нарушителей.

Однажды в отделение поступил пациент, который был моей полной противоположностью. Мой стиль можно назвать «издевательство над водой», он же выступал в команде одного из университетов Среднего Запада. Не то чтобы мой пациент проходил для этого какой-то отбор, он просто вошел (вернее будет сказать, вплыл) и продемонстрировал, что достоин места в команде. Помимо спортивных достижений, больной получал ученую степень и занимался исследованиями в области медицины. У него была семья, дети и любимое занятие, когда он узнал о своем злокачественном новообразовании.