В мире подлунном... - [108]

Главный визирь за две недели сидения за стенами Кухандиза сильно похудел, его обычно красненькое, как спелое яблочко, лицо посерело и осунулось: глаза-бусинки впали: короткая бурая шея утончилась так, что под подбородком, будто у старого индюка, повисли длинные складки кожи.

Пири Букри пребывал в растерянности: то ли продолжить рассказ о собственных невзгодах, то ли выразить сочувствие господину, то ли попросту молчать и стоять столбом, ожидая приказов.

Снаружи послышались легкие торопливые шаги, дверь распахнулась — в комнату вошла Хатли-бегим.

Вместо обычного черного платья на ней было красное бархатное, поверх платья — халат с короткими рукавами, обшитыми, как и ворот, желтой шелковой бахромой: кисейный розовый платок, чтоб закрывать лицо, небрежно откинут назад.

Хатли-бегим посмотрела сначала на главного визиря — тот остановился посреди комнаты, склонив голову, затем на Пири Букри, так и прилипшего к стенке у входа. Тонкие губы женщины раздвинулись в злой улыбке:

— А, почтенный жених! Ну, так смог ты взнуздать кобылку свою или до сих пор не сумел?

«Ядовита, словно гадюка», — подумал Пири Букри и суетливо поклонился, загримасничал:

— Ах, госпожа… Истину изволили сказать, словно в воду глядите. Так что ж делать? Молода она…

— Она-то молода, а ты, ежели правду сказать, — мямля. Попроси — пришлю надзирательницу из гарема султанского. Они не таких еще взнуздывали. Приведут к тебе, а хочешь, и тебя посадят на твою… брыкающуюся… научат джигитовать.

— Вечно благодарен вам буду, госпожа! — хихикнул Пири Букри и торопливо сунул руку за пазуху. — Ваш покорный слуга приготовил небольшой подарок для великодушной госпожи. Позвольте…

Резким движением руки Хатли-бегим остановила горбуна:

— Сейчас не до подарков. Есть вещи поважней в сто раз. А ну, выйди-ка отсюда, жених!

Конечно, Пири Букри выскочил в смежную комнату и, конечно, оставил дверь за собой слегка приоткрытой. Донесся властный и разгневанный голос Хатли-бегим (она и не думала шептать!):

— Натворил подлых дел, а потом затаился как мышь, так, что ли, господин главный визирь?!

А вот Али Гариб бормотал так, что прислушивайся не прислушивайся — ничего нельзя было разобрать.

Снова нетерпеливый громкий голос Хатли-бегим:

— Довольно! Оставьте свои слезы и стенанья! Не я нашла этого проходимца! Его нашли вы, господин главный визирь! И это вы, вы, трусливое ничтожество, столько лет прослужили моему брату, султану Махмуду! И кем — главным визирем! Да что же вы за главный визирь, если у вас не хватает ни ума, ни смелости убрать с дороги этого женоподобного красавчика?

Видно, Али Гариб подошел к двери и плотно ее закрыл — больше ничего не стало слышно из-за стенки.

Пири Букри всегда пытался узнать тайны, любые, про любого человека, в другое время он и здесь в стенку бы врос, но сейчас его душу грызла обида: волоча ноги, поплелся он к старому креслу и плюхнулся в него. «Ах, змея проклятая, язык бы тебе вырвать! Ведь прямо в сердце ударила ядовитыми своими словами!»

Больше месяца прошло, как нукеры Хатли-бегим выкрали Садаф-биби и тайно доставили ее к нему домой. Бесценного камня халифа Гаруна-ар-Рашида ради Садаф-биби не пожалел он, Пири Букри. Приобрел еще дом рядом со своей лавкой, украсил его не хуже дворца Али Гариба. Привел девушку в этот прекрасный дом, приставил к ней пожилую служанку. Вырядил ее с головы до пят в редкостные наряды. Открыл сундуки, спрятанные в глубоком подвале, вынул оттуда украшения для нее. В уши Садаф-биби продел золотые серьги, и на руки, и даже на ноги — по-индийски — надел золотые браслеты.

И что получил за свою щедрость?

Стоит Садаф-биби увидеть его — и девушка начинает дрожать, как ягненок перед пастью волка: лицо бледнеет, а в глазах вспыхивает такая ненависть и такая брезгливость — повеситься впору. А ночами? Никакого внимания не обращает ни на его вздохи, ни на угрозы, ни на увещеванья старухи служанки.

Хоть был он калека да и по возрасту близок к возрасту пророка, но мужские желания в нем еще бушевали. И без искусниц из гарема мог бы обойтись, захоти овладеть Садаф-биби. Пытался. Мог бы овладеть насильно, хоть дралась и царапалась эта нежная девушка ровно дикая кошка, не сдаваясь! И всякий раз он отступал, выскакивал с расцарапанным лицом, с выдранной бородой… и с разбитым, как брошенная на пол чашка, сердцем, потому что не так, не насильно хотел он сделать девушку своей, не «взнуздать», как сказала эта змея Хатли-бегим, а чтоб пропала из глаз Садаф безграничная ненависть, исчезла брезгливость с ее милого личика… Да, он самолюбив, но кто в этом мире не самолюбив? И кто способен терпеть столько, сколько он терпит? Держит себя в узде, хоть сердце разрывается от обиды!

Пожилая служанка, долгие годы жившая у Пири Букри, советовала ему прогнать Садаф-биби, снять с нее все наряды да и продать на базаре работорговцам. И обещала, если Пири Букри поступит, как она советует, найти для него невольницу в сто раз красивей, в сто раз нежней и покладистей, чем эта дикарка необузданная. Но, как говорится, любовь шаха пала на лягушку, а сердцу не прикажешь, оказывается!

Дважды в жизни Пири Букри постигало такое унижение. От женщин, к которым его влекло с непонятной ему самому силой. Первый раз в родном Кяте, когда он увидел Райхану, дочь купца-христианина, отцова приятеля. Второй раз — когда встретилась на его дороге Садаф! И что за шутки судьбы: и в первый, и во второй раз его дорогу пересек один и тот же человек — обуянный гордыней, но счастливейший из людей, везучий соперник — Абу Райхан Бируни. Почему именно он, чем он взял, этот нечестивец? Ученый? Ну, пусть ученый. Но сорок лет назад, в годы их молодости, он и ученым знаменитым не был, а через сорок лет, когда они снова встретились в этом городе, когда судьба снова столкнула их, Бируни перестал быть молодым. Не встреться Пири Букри с Абу Райханом — вся жизнь пошла бы иначе. Да, да, несомненно… Он, хозяин этой девушки, за которую столько заплачено, каждую ночь валяется у ее порога, слыша ее плач, и что же еще? Слышит, как она молит: «Наставник! Наставник!» — о, молит не о спасении своем, молит в любовной лихорадке, и, когда он слышит, яд вливается в душу, сжигает тело изнутри!