В мирах любви - [2]
«Филер или попрошайка», – подумал Борис, на всякий случай нащупывая в кармане горсть мелочи.
– Чем могу служить? – осведомился он.
– Простите, Борис Аркадьевич, что отвлек вас, – четко, как иностранец артикулируя слова, произнес большеглазый. – Но я уполномочен сообщить вам нечто чрезвычайно важное, касающееся вашей науки.
– Вы астроном?
– В некотором роде, – отозвался незнакомец и вдруг качнулся вперед.
Борис едва успел подхватить его под локоть, удивляясь птичьей хрупкости костей, которые прощупывались под грубым драпом пальто.
– Простите, – пробормотал большеглазый. – Мне очень трудно стоять… Не могли бы мы переговорить в уединенном месте? Уверяю, мое сообщение вас чрезвычайно заинтересует.
– Да, да, разумеется… почту за честь… – пробормотал Борис, смущаясь неловкостью создавшегося положения.
Незнакомец мог оказаться жуликом или умалишенным, но бросить его на промороженной улице одного или подозвать городового сын известного петербуржского профессора счел для себя постыдным. В конце концов, этот человек столь хрупок, что регулярно посещающему гимнастический зал и занимающемуся английским боксом молодому приват-доценту не составит труда управиться с помешанным, если тот окажется буйным.
Бориса вдруг осенило.
– Если не возражаете, – сказал он, – мы могли бы переговорить у нас на кафедре… Это недалеко.
– Мне это известно, – отрезал большеглазый. – Кафедра астрономии Императорского университета – наиболее подходящее для нашей беседы место.
– Вот и славно… – проговорил Борис, оглядывая улицу в поисках извозчика.
Проскрежетали на оголенных торцах мостовой полозья. К двум господам, явно уже принявшим за воротник, подкатил закутанный по самые брови лихач. Приват-доцент помог своему нежданному собеседнику взобраться в сани. Лихач укрыл их медвежьей полостью.
– К университету! – велел Борис.
Звонко щелкнули на морозе поводья, лошадка, мохнатая от инея, легко прянула вдоль запруженной экипажами линии. Борис покосился на большеглазого, в расширенных зрачках которого отражались электрические фонари.
– Прошу прощения, – сказал приват-доцент, – с кем имею честь?
– Я забыл представиться, – безжизненно, как автомат, произнес незнакомец. – Мое имя Лао.
«Китаец?!» – подумал Борис, а вслух сказал:
– Очень приятно… Вы иностранец?
– В некотором роде, – однообразно откликнулся Лао.
Борис решил отложить дальнейшие расспросы, предвкушая, как по возвращении домой будет рассказывать Ане о своем приключении.
Они благополучно доехали до университета. Сторож Василий нехотя отворил господам двери.
– Забыли чего, Борис Аркадьевич? – ворчливо осведомился он.
– Коллегу встретил, – смущенно откликнулся Борис. – Нужно обсудить кое-что… Ты вот что, Василий, ты дай мне ключи от кафедры, я сам открою.
Сторож долго возился, отцепляя нужный ключ от общей связки. Свалившийся как снег на голову «коллега» страдальчески морщился, всем телом налегая на палку. Борис начал опасаться, что Лао вот-вот упадет в обморок.
– А что, Василий, самовар у тебя в сторожке небось горячий?
– Да как водится, Борис Аркадьевич, – отозвался старик.
– Будь любезен, принеси-ка нам чаю, – кляня себя за гоголевские обороты, проговорил Борис.
– Будет сделано, Борис Аркадьевич, – с удивительной покладистостью согласился сторож.
– Ну вот и славно…
Борис сунул старику пятиалтынный, подхватил полуобморочного «китайца» под локоток и повлек к парадной лестнице. Передвигались они медленно. Василий вскоре догнал их с двумя стаканами чаю в мельхиоровых подстаканниках. Спустя еще с десяток минут приват-доцент Беляев и его гость утвердились в кожаных креслах в кабинете заведующего кафедрой, знаменитого профессора Глазенапа. Мягко светила большая настольная лампа под стеклянным абажуром. Поблескивали золотые корешки книг в шкафу. В высокие окна скреблась стужа. Над горячим чаем курился парок.
Без пальто Лао казался совсем хрупким. В глубоком покойном кресле сидел почти мальчик, правда, необычайно, даже болезненно субтильный и большеголовый. И еще – совершенно лысый. Невольно возникали мысли о врожденном уродстве или болезни, но Борис гнал их от себя – в огромных глазах Лао светился недюжинный ум, сильная воля и глубокая, нездешняя печаль.
– Итак, я готов выслушать вас, господин Лао, – сказал астроном.
– Благодарю вас, господин Беляев, – откликнулся «китаец». – Прошу отнестись к моим словам со всей возможной серьезностью. Не скрою, вам потребуется широта научного кругозора и известная гибкость ума. Доказательства правдивости своих слов я предоставлю, но мне хотелось бы, чтобы вы поверили мне без доказательств.
– Ничего заранее не обещаю, – сказал Борис. – Прежде всего, мне хотелось бы знать, откуда вы прибыли… Вы ведь не русский, господин Лао? – «Китаец» покачал головой. – И даже не подданный Империи? – Лао кивнул. – Тогда откуда вы?
– Я гражданин Конгрегации Северного Полушария, если перевести название моего государства на ваш язык.
– Никогда не слышал о таком…
– Северного полушария… Марса, – уточнил Лао, испытующе глядя приват-доценту в глаза.
«Все-таки помешанный, – подумал Борис. – А жаль… Как бы его спровадить повежливее…»
Он видел гибель собственного мира в ядерной войне.Астролетчик и первопроходец, он умер на Большой Луне, которую его народ называет Старшей Сестрой.Он воскрес в чужом теле на борту дирижабля, прокладывающего путь… с планеты на планету сквозь Газовый космос.Против него – враждебный и безумный мир, населенный чудовищами, мутантами, кровожадными дикарями. Мир, где не прекращаются войны, а высшие касты плетут интриги и заговоры.Когда-то его звали орбитер-майором Лазаром, а теперь он Сандро Урия – рабовладелец, тиран, промышленник и… изгой.
На Саракше – новый кризис. В спецлагерях на юге Свободного Отечества началось массовое восстание заключенных. Армейские части, брошенные на подавление бунта, присоединяются к восставшим. Мутант-герцог Птицелов, возглавивший сектор оперативного реагирования Отдела «Массаракш», подозревает, что беспорядки организованы «врагами с Земли». Он пока не знает, что через его маленький Мир пролегает линия фронта в галактической войне, от исхода которой зависит будущее не только Саракша, но и Земли, да и всей Вселенной.
Хармонт спустя 40 лет после контакта Рэда Шухарта с Золотым Шаром…Зона изменилась. Отыскать безопасный путь на запретной территории теперь сложнее, чем прежде. Аномалии притаились на некогда безопасных тропах, кровожадные мутанты нападают из засады. Группа сталкеров направляется в неизвестную часть Зоны, чтобы изловить и уничтожить Бродягу Дика – мега-аномалию, покинувшую прежнее место обитания. Кто-то решился на эту вылазку ради денег, для кого-то схватка с Диком – дело чести, для кого-то – поиск истины.
Максим Каммерер в сердце Островной Империи? Да, когда-то всемирно известные фантасты братья Стругацкие собирались написать роман или повесть под названием «Операция «Вирус». Но… не написали. Её создали Веров и Минаков. Как такое возможно? Точно так же, как возможно новое научно-фантастическое прочтение старой, старой сказки в мире, вывернутом наизнанку!
«День не задался с самого утра. «Алдан» упрямо выдавал на выходе «Занят. Прошу не беспокоить». Девочки с тоскливой неизбежностью подогревали чай. Я оставил их рядом с тихо шуршащей машиной и пошел к Роману. Ойра-Ойра еще вчера отбыл в командировку на Китежградский завод маготехники, но в его лаборатории мне всегда было как-то уютнее. От нечего делать я решил потренироваться в материализации. Первым делом завалился на диван и попытался представить себе что-нибудь жизнерадостное. Выходило не очень. Мешал дождь, который, как назло, зарядил за окнами, мешал слишком удобный диван, мешало отсутствие Романа и сколько-нибудь важного дела…».
Развитие человечества невозможно остановить. «Биомеханическая цивилизация», становление которой пришлось на середину XXI века и сопровождалось серьезными социальными потрясениями, постепенно распространилась до размеров всей Земли и ближнего Приземелья. Осуществилась мечта классиков: «счастье для всех, даром, и пусть никто не уйдет обиженным». К XXIV веку в Солнечной системе почти не осталось анклавов, где не используются биомеханические услуги, управляемые единым компьютерным центром. Однако бунтарский дух не умер с наступлением всеобщего благоденствия.
Сигом прилетел исследовать планету, очень похожую на Землю. Здесь есть море и берег, солнце и небо. Надо было работать, действовать, но сигом только сидел на берегу, смотрел на море и размышлял. Такое с ним случилось впервые.
Несколько лет назад Владимир Левицкий сильно пострадал при пожаре. Он получил ожоги и переломы, а кроме того, ему раздробило рёбра, и врачам пришлось удалить у него правое лёгкое и часть левого. Теперь же он — неоднократный чемпион Европы по лёгкой атлетике и представляет СССР на международных соревнованиях. Возможно ли это?
В повести «В подводных пещерах» автор интерпретирует идею разумности осьминогов. В этом произведении эти животные в результате деятельности человека (захоронения ядерных отходов) мутируют и становятся обладателями разума, более мощного, чем человеческий. К тому же они обладают телепатией. А их способность к быстрому и чрезвычайно обильному размножению могла бы даже поставить мир на порог катастрофы.
К воспитателю пришел новый ученик, мальчик Иосиф. Это горбатый калека из неблагополучной семьи, паралитик от рождения. За несколько операций медики исправили почти все его физические недостатки. Но как исправить его тупость, его дикую злобу по отношению к взрослым и детям?
К воспитателю пришел новый ученик, мальчик Иосиф. Это горбатый калека из неблагополучной семьи, паралитик от рождения. За несколько операций медики исправили почти все его физические недостатки. Но как исправить его тупость, его дикую злобу по отношению к взрослым и детям?
Об озере Желтых Чудовищ ходят разные страшные легенды — будто духи, или какие-то чудища, стерегут озеро от посторонних и убивают всякого, кто посмеет к нему приблизиться. Но группа исследователей из университета не испугалась и решила раскрыть древнюю тайну. А проводник Курсандык взялся провести их к озеру.
«Выход в свет книжного издания романа Роберта Ибатуллина „Роза и червь“ немного оживил надежды любителей/читателей прежде всего „НФ“, хотя вызвал маленький всплеск старого спора о дефинициях. В современных терминах это не совсем НФ, оказывается, а „космоопера“ с чертами „новой космооперы“…».
«Треугольник – каменное плато в стороне от железных дорог и автомагистралей. Здесь нет городов, нет деревень. Лишь пастухи пригоняют сюда отары овец в конце лета, когда засуха и зной выжигают пастбища в долине…».
«Измученные мамаши с ревущими детьми, усталые командированные, отсчитывающие время, когда самолет наберет высоту и они смогут включить ноутбуки, отпускники, поглядывающие, когда уже стюардесса протянет пластиковую коробку с обедом, – все ожидают взлета, сидя в неудобных креслах с вертикальной спинкой, но самолет стоит. Не работает ни вентиляция, ни туалет, пассажиры демонстративно обмахиваются журналами авиакомпании, потому что ни на что больше те не годятся, и копят злость…».
«Кот орал ночью так, что Максим проснулся в два часа и подумал: кто-то умирает! – настолько душевные фиоритуры издавал котяра. Зверь буквально плакал и стонал, как человек, испытывающий невероятную боль. Ему было холодно, мучил голод, и в мяве он изливал своё непонимание человеческой чёрствости и отсутствия у людей сочувствия…».