В министерстве двора. Воспоминания - [73]
Здание, задуманное мною, рассыпалось, вместо органа, централизующего дворцовое хозяйство, осталась одна голая гофмаршальская часть. Сюда из Гатчинского дворцового управления был призван достойнейший человек, прекрасный хозяин Милий Милиевич Аничков, мой однополчанин; а К. К. Гернет перешел на его место управлять Гатчиной.
Что касается Контроля, то самостоятельность его с отмежеванием от чисто хозяйственно-распорядительных функций удалось провести в жизнь, но раздвинуть компетенцию на уделы не пришлось. Переговоры с председателем Департамента уделов, старым, известным профессором философии права Редкиным шли удовлетворительно, с ним сговориться можно было, но он вскоре умер. За ним последовал в могилу и вновь назначенный гр. Шувалов, не успевший и осмотреться в новом для него учреждении. Затем уделы перешли в управление генерала П. П. Дурново, совершенно не склонного к ограничениям автономности своего ведомства. Дурново чрезвычайно быстро выскочил совсем еще молодым полковником на губернаторский пост в Харькове, откуда перешел на ту же должность в Москву. Здесь нашумел на всю Россию отстаиванием своих губернаторских прерогатив в столкновении с московским городским головой. Бывший кавалергард, а потом офицер Генерального штаба, богач, зять влиятельной статс-дамы кн. Кочубей, приятель гр. Воронцова и ко всему этому деловой, умеющий работать человек, он держался самостоятельно и не желал допускать над собою контрольного органа за исключением, конечно, самого министра; но мог ли тот лично контролировать операции большого учреждения?!
Дурново недолго задержался. Несмотря на свое громадное состояние, он стремился все к новым приобретениям. На этом пути Петр Павлович вошел в состав правления вновь возникавшего огромного предприятия. Александр III весьма неприязненно смотрел на совместительство государственной службы с частной предприимчивостью коммерческого характера; на этот предмет изданы были руководящие указания, причем по отношению к лицам, занимающим сколько-нибудь значительные должности, ограничение совместительства было особо строгое; в частности, в Министерстве двора запрет был положен для всех служащих без исключения. Впрочем, как и всегда у нас это замечалось, исключение все-таки было сделано в пользу управлявшего княжеством Ловичским маркиза Велепольского; ему было разрешено оставаться в составе правления Варшавской-Венской, кажется, железной дороги[152].
Петру Павловичу Дурново предложили на выбор или отказаться от совместительства, или покинуть пост, он обиделся и немедленно попросил увольнения от должности. Его место занял статс-секретарь Петр Александрович Рихтер, бывший член Совета Департамента уделов. Он выделился своей распорядительностью в бытность еще управляющим Самарской удельной конторой. Во время голода в 1873 году он, состоя во главе местного управления Красного Креста, обратил на себя внимание своей энергичной, незаурядной деятельностью. Работал он в Красном Кресте и во время кампании 1877–1878 годов. Когда начались приготовления к коронации 1883 года[153], то по протекции А. Н. Кирилина, заведующим делами Коронационной комиссии назначен был его свояк, тихий, скромный действительный статский советник Игнатьев. Он мямлил, дело не клеилось, а коронационные торжества все приближались ближе и ближе. Надо было переменить темп. Игнатьев внезапно скончался. Тут-то вспомнили об энергии Рихтера и призвали [его] в Коронационную комиссию. Петр Александрович стал командовать, и в конце торжеств пожалован был званием статс-секретаря его величества, что его ставило в ряды вельмож.
Наружность Рихтера далеко не располагала в его пользу. Природа наградила его жестоким лицом при общей внушительной фигуре. Свою свирепую внешность он старался скрасить приветливостью, милыми словами, но иногда, случалось, прорывался, бичевал правого и виноватого. Его личность выяснилась ярко в интимном деле, сделавшемся гласным. Рихтер, сколько я понимаю, проявил истинную жестокость к близкой ему женщине, лишив ее насильственно детей. Надо полагать, что эта печальная история послужила поводом к оставлению должности.
На должность управляющим уделов призван был астраханский губернатор кн. Леонид Дмитриевич Вяземский и одновременно почти помощником его назначен генерал Павел Константинович Гудима-Левкович. Князь во время командования Воронцовым гусарами был полковой адъютант и пользовался особым его расположением. Красивый, молодой еще генерал, богатый, светский, хорошо образованный, смелый, находчивый, он имел большой успех в столице, где он долго почти не показывался, но с течением времени многие стали смотреть на него косо. Заносчивость, взбалмошность, безжалостность к слабым князя порою сказывались в таких неприятных формах, что сгладить впечатление нельзя было.
Ни Рихтер, ни кн. Вяземский ни на какие ограничения автономности уделов не соглашались. Так это учреждение и оставалось до последнего времени со своим обособленным казначейством и с собственным контролем, подчиненным контролируемому лицу. При кн. Вяземском департамент, по инициативе Гудима-Левковича, преобразован в главное управление, вместо членов совета явились два помощника начальника главного управления. Конструкция, напоминавшая военную. В удельных делах несдержанность Вяземского значительно умерялась влиянием Гудима-Левковича, к которому князь питал почтение, как к профессору Военной академии и авторитету в Генеральном штабе.
