– Холодно тут, – пожаловался он, когда мы мчались по Белт-Паркуэй в «тандерберде» с открытыми окнами.
– Правда?
– Так почему ты попросил меня ехать с тобой?
– Я хотел поблагодарить тебя за помощь, – сказал я.
– Честно говоря, Дилан, я бы предпочел славную бутылочку «Лоран-Перрье» тысяча девятьсот девяносто первого года. Поездка в автомобиле, возглавляющем похоронную процессию парня, до которого мне в общем-то и дела не было, – я представляю себе благодарность по-другому.
– Это лучшее, что я смог придумать за столь малый срок. Кроме того, – признался я, – мне хотелось с тобой поговорить.
– О чем, о твоем убитом друге на катафалке позади нас?
– Это было самоубийство! – крикнул я.
– Убийство приходит в разных обличьях, Дилан. Если ты хочешь называть его самоубийством, ради бога. Больше никого не осталось, кто мог бы с тобой поспорить.
– Ладно, Ларри, давай оставим это. Я просто хотел, чтобы ты поехал со мной.
– Зачем?
– Потому что, несмотря на все твои чертовы недостатки, ты мой самый старый друг.
Краешком глаза я увидел, что он улыбается.
– У меня есть недостатки? – спросил он.
В машине снова наступила тишина, если не считать шума ветра. Ларри даже не жаловался на холод. Несмотря на то, что он сказал, моя просьба поехать со мной значила для Ларри много. Я знал, что Джон это одобрил бы. Дружба для Джонни Макклу значила все.
В заднее зеркало я наблюдал, как длинная вереница фар змеей втягивается на кладбище. Теперь Джонни может наконец спокойно отдохнуть. Мне это вряд ли грозило, по крайней мере не так скоро.
