В метре друг от друга - [26]

Оглядевшись по сторонам, вижу Уилла, который, задыхаясь и цепляясь из последних сил, пытается удержаться на беговой дорожке. За спиной у него портативный концентратор.

В спортзал я его практически затащила и должна признаться: видеть, как он старательно играет роль ворчуна, довольно забавно. Он не смог даже воспользоваться отговоркой и сослаться на «запрет покидать третий этаж», потому что у Барб сегодня ночная смена, а Джули с радостью отпустит Уилла куда угодно, если только это поможет ему улучшить легочную функцию и укрепить здоровье вообще.

– Хотелось бы мне знать, когда плоды нашей договоренности станут доступны и второй стороне? – выдавливает он, напрягая последние силы, и смотрит через зал туда, где я кручу педали на велотренажере. – Я сделал все, о чем ты просила, но отдачи от инвестиций не получил.

– Толстуха. Уже потею, – отзываюсь я, чувствуя на лице капельки пота.

Уилл шлепает ладонью по кнопке «стоп», дорожка резко останавливается, и он, вставив в нос канюлю и отдуваясь, поворачивается ко мне.

– У меня грязные волосы, и еще я устал, а моя тележка…

– Хочешь изобразить меня потной? Отлично! Вот тебе еще! – Я кручу педали так, словно спасаюсь от погони, и число оборотов в минуту возрастает едва ли не в четыре раза. Легкие уже горят, горло рвет кашель, кислород с шипением вырывается из канюли, а воздуха все равно не хватает. Ноги двигаются все медленнее, приступ кашля налетает и затихает, и мне удается наконец восстановить дыхание.

Уилл качает головой, и я бросаю взгляд на цифровое табло велотренажера, стараясь не замечать медленно растекающуюся по лицу краску.

Мы оба устало бредем в пустой зал для йоги, причем я иду впереди, а он за мной, отстав на полтора метра. Я сажусь к окну. Стекло прохладно от белого одеяла, накрывшего все снаружи.

– Мне надо позировать или как? – спрашиваю я, поднимая руку, чтобы поправить волосы, и застываю в театральной позе.

Уилл смеется и достает скетчбук, угольный карандаш и, к немалому моему удивлению, надевает голубые латексные перчатки.

– Нет. Просто будь естественной.

О да, хорошо. Это легко.

Я наблюдаю за ним. Уилл полностью сосредоточен, темные брови сошлись к переносице. Он поднимает голову, изучающе смотрит на меня синими глазами, и я торопливо отворачиваюсь, вынимаю собственный блокнот и листаю страницы.

– Что это? – Уилл указывает на блокнот карандашом.

– Список ежедневных дел, – объясняю я, вычеркивая пункт 12 «спортзал», и, спустившись к самому низу, вписываю «Уилл, портрет».

– Список дел? – Он качает головой. – Довольно старомодно для человека, умеющего создавать приложения.

– Ну видишь ли, приложение не дает возможности получить удовольствие от таких вот простых вещей. – Я беру карандаш и вычеркиваю «Уилл, портрет».

Он делает кислое лицо:

– Вот теперь ты действительно сделала мне больно.

Я опускаю голову, но спрятать от него улыбку не получается.

– Так что еще у тебя в этом списке? – спрашивает Уилл, склоняясь над скетчбуком и начиная что-то заштриховывать.

– В каком списке? В моем главном или ежедневном?

Он тепло смеется и качает головой:

– Ну конечно. Разумеется, у тебя два списка.

– Оперативный и долгосрочный! В этом есть своя логика, – защищаюсь я, но он только усмехается.

– Давай, срази меня своим главным списком. Самым важным.

Листаю страницы. Давно я не открывала эту часть тетради. Записи сделаны разными чернилами – красными, синими, черными, а две или три даже флуоресцентными, – в шестом классе у меня был набор гелевых ручек.

– Сейчас, минутку. – Веду пальцем вверх. – Волонтер на важном политическом мероприятии. Выполнено.

Я зачеркиваю запись.

– «Изучить все произведения Уильяма Шекспира». Выполнено.

Еще одна горизонтальная черта.

– «Поделиться всем, что знаю, с другими больными кистозным фиброзом». Это у меня… так… да, на Ютьюбе.

Вычеркиваю пункт и смотрю на Уилла. Странно, он, похоже, ничуть не удивлен. Кое-кто меня проверяет.

– Значит, твой план – умереть большой умницей, чтобы вступить в дискуссионный клуб мертвецов? – Он указывает карандашом в окно. – А ты когда-нибудь думала о том, чтобы… ну, не знаю… попутешествовать по миру или о чем-то в этом роде?

Опускаю глаза, вижу номер 27:

– «Побывать в Сикстинской капелле с Эбби». Не зачеркнуто.

Я откашливаюсь и иду дальше.

– «Научиться играть на пианино». Выполнено! «Овладеть разговорным французским…»

– Нет, серьезно, – перебивает меня Уилл. – Ты когда-нибудь делаешь что-то не из списка? Не обижайся, но все, что ты там написала, звучит как-то не слишком весело. – Я закрываю блокнот, а он продолжает: – Хочешь услышать мой список? Поучиться живописи у Боба Росса. Смотришь на его деревья, голубовато-желтые краски и думаешь, что нет, так не бывает, а потом…

– Боб Росс умер, – вставляю я.

Уилл криво усмехается:

– А, ну да. Тогда… придется довольствоваться сексом в Ватикане!

Я закатываю глаза:

– Думаю, в таком случае у тебя больше шансов встретиться с Бобом Россом.

Уилл подмигивает, но тут же становится серьезным. Таким серьезным я его, пожалуй, и не видела:

– О’кей, о’кей. Да, я хотел бы попутешествовать по миру и увидеть его по-настоящему, понимаешь? Не просто из окна больницы. – Он опускает глаза и продолжает рисовать. – Больницы везде одни и те же. Одинаковые палаты. Одинаковые, выложенные плиткой полы. Один и тот же стерильный запах. Я побывал везде, но толком ничего не видел.