В людских и лесных дебрях - [34]

В этих лесах существует смесь северных хвойных деревьев, как кедр, сосна и лиственница, и лиственных: береза, осина, а также южных видов: пробковый дуб, грецкий орех, липа, черная береза и даже родственник южной пальмы, диморфант. Громадное количество цветущих кустарников, как боярышник, малина, крыжовник, сирень, создают почти непроходимые уссурийские дебри; путешественник должен продираться через них с помощью топора. В таких джунглях развивается неслыханно буйная жизнь разных зверей. Только этим можно объяснить тот факт, что в каких-то пятнадцати километрах от Владивостока, города с оживленным железнодорожным движением, с густой населенностью и портом, где днем и ночью раздаются пронзительные стоны корабельных сирен и могучие гудки пароходов, можно встретить владыку этих дебрей — тигра или медведя, а охота на фазанов или тетеревов возможна тут же, почти за городом.

Проживая в тридцати километрах от города, на угольном разрезе Российско-Английского Общества, вышел я ранним утром из дому и в саду обратил внимание на дворового пса, облаивающего кого-то на верхушке дерева. Внимательно приглядываясь, я заметил небольшого зверька с прекрасным, почти черным мехом; он сидел на ветке и горящими глазами поглядывал на облаивающего его пса. Я вытащил из кармана револьвер и несколько раз выстрелил по нему. Когда зверек упал на землю, я убедился, что это соболь (Mustela zibellina). Как известно, это самый дикий и живущий уединенно лесной хищник, ужас всяческих птиц и белок, однако убил я его в двадцати шагах от жилого дома! Несомненно, что он попал сюда из дебрей, из уссурийской тайги, приманенный запахами домашней птицы.

Во время вылазок в леса, растущие на скалах этого отрога Сихотэ-Алиня, встречал я тут же, поблизости от Владивостока, целые стаи фазанов, тетеревов и глухарей. В густых зарослях кустарника со злобным хрюканьем передвигался кабан, а по земле, заросшей высокой травой и кустами кашкары, мчались вспугнутые серны-мученицы, которых постоянно преследовала уссурийская пантера, или «барс», рысь, лесной кот, тигр и, наконец, самый страшный и самый кровожадный из всех врагов — человек.

Однако нигде я не встречал людей. Только их след вился тут и там через дебри в виде редких, едва заметных в чаще, тропинок. Но видимо редко ходили ими, так как были они почти заросшими не только травой, но даже маленькими кустами. Здесь рубят лес только вблизи железнодорожного полотна или на опушке леса, следовательно, в глубине дремучего леса никто не занимается заготовкой леса и, лишь изредка, какой-то охотник или бродяга-натуралист углубляется в сердце этих джунглей, отдавая себя живым на съедение: днем — громадным едким оводам, а ночью же — комарам и мошке.

Во время одной из своих вылазок я шел вместе с помощником из лаборатории — солдатом. Мы пробирались сквозь густые лесные заросли, запутываясь в крепкой паутине, как бы сплетенной из шелковых нитей, с отвращением сбрасывая цепляющихся за лицо пауков и, время от времени стреляя в резко взлетающих фазанов, которые кормились желудями под буками и дубами. Когда же мы вышли на невысокие холмы, за которыми простирался песчаный морской берег, заметили джонку, привязанную к лежащим там деревьям, сваленным бурей. Людей не было видно, но, когда мы начали спускаться с холмов, из кустов появилось трое корейцев в белой одежде, которые тащили большой тяжелый ящик. Мы крикнули им. Тогда они бросили свой груз и помчались в сторону лодки. Они прыгнули на палубу лодки и в тот момент, когда двое из них с чрезвычайной ловкостью поднимали складные почти черные паруса, третий начал очень часто стрелять в нашу сторону из винтовки. Пули свистели рядом с нами, ударяли в деревья и взбивали в холме небольшие облачка песка. Мой солдат спрятался за камнем и в свою очередь сделал по лодке два выстрела. Я тоже спрятался за камень. В это время на джонке, помогая парусам, начали грести изо всех сил веслами. Лодка быстро отдалялась от берега, где мы всполошили этих, одетых в белое «джентльменов», а когда свернули они за небольшой выступ скалы, их подхватил ветер, надул паруса и быстро понес джонку в открытое море.

Мы осмотрели ящик. Были там военные винтовки, украденные или купленные у вороватых российских чиновников в крепости. С громадным трудом затащили мы тяжелый ящик в кусты и, после возвращения во Владивосток, уведомили военные власти об этом происшествии.

Зима этого года прошла у меня в работе в лаборатории и в обработке собранных научных материалов.

III. Охотничий рай

Весной я уже начал делать интересные охотничьи экскурсии по краю.

С группой охотников я побывал во время пасхальных праздников на двух интересных островах, расположенных вблизи от берегов Полуострова Муравьева-Амурского, в заливе Петра Великого, а именно на острове Рикорд и острове Путятин.

Первый из них являлся владением Охотничьего Общества, которое разводило там серн. Остров зарос травой, чрезвычайно буйной, питательной и охотно употребляемой сернами.

Это был скальный массив, разделенный ущельем, которое превратило скалу в подобие седла. Его покрывал красивый лес из высоких берез, лип и грабов, но без подлеска. На этом острове нашли себе неплохое пристанище сотни серн и, что самое удивительное, они не хотели покидать этот остров, хотя замерзающее в декабре море, давало им возможность перейти по льду на континент. Наоборот, с полуострова на Рикорд, мигрируют зимой небольшие стада серн и оленей. По-видимому, причина заключается в прекрасной кормовой базе острова.