В литературной разведке - [9]

«Полтава нам очень, нравится. Город весь в зелени, климат хороший (теперь у нас все еще тепло, а по временам и жарко). Девочки к гимназии привыкли… Занятиями не очень отягощены, а это, по-моему, очень важно. Польза от этих гимназич. знаний положительно обратно пропорциональна их количеству.

Как бы то ни было, — мы часто возвращаемся воспоминаниями к Деркулу Ивановичу, Чагану Петровичу (так ли, Макар Егорович?) и Яику Горынычу, а по временам, при выезде на велосипеде, — мне приходит в голову: «не съездить ли на ферму? Давно что-то не виделся с фермерами!» Да, — лето прошло хорошо и оставило хорошие воспоминания. Доведется ли еще повидаться? Полагаю, что да»{32}.

С этим письмом Короленко высылал «Коллекцию карточек на память о поездках», фотографии — «портреты» стариков, с которыми беседовал при встречах, снимок, запечатлевший писателя в кругу семьи Верушкиных.

Как только писатель устроился с домашними делами, началась усиленная работа над очерками «У казаков». Очерки писались по свежим впечатлениям, но все равно нужна была дополнительная проверка и уточнение фактов по печатным источникам. Ими снабдили писателя Верушкин и Каменские. В основном это была справочная литература об уральском казачестве, его истории, быте. В конце октября Короленко писал Н. Анненскому, что вчерне «меньшая половина его работы» уже сделана, и сообщал подробный план того, какой материал от поездки он использует и в какой последовательности будут расположены главы очерков. Владимир Галактионович рассчитывал, что вторую часть своей работы он закончит в ноябре-декабре. После того, как будет написан конец вчерне, он сдаст очерки в журнал «Русское богатство».

Однако работа над очерками часто приостанавливалась то из-за поездки в Петербург на юбилей Н. К. Михайловского — редактора журнала, то из-за неотложных редакционных обязанностей и поездок в столицу, связанных с работой над газетными статьями и корреспонденциями для «Русских ведомостей», «Южного обозрения», для отдела «Хроника внутренней жизни» журнала «Русское богатство».

Незаметно пролетел год, и очередное письмо М. Е. Верушкину было послано из Полтавы лишь 22 сентября 1901 года.

«С октября начнут появляться мои очерки с Урала, — сообщал Короленко. — Наше с Вами путешествие, вероятно, начнется с ноябрьской книжки. Теперь я как раз дописываю впечатления нашего пути, — ночлеги на казачьих дворах, на базах, разговоры со стариками, баушка Душарея, дождь, мочивший нас в киргизской степи, — все это точно опять переживаю, сидя за своим письменным столом. Очерки, вероятно, займут три книжки (октябрь, ноябрь, декабрь). В первой будет Уральск, Учуг, дом Пугачева, пугачевские легенды. В октябре мы с Вами выезжаем в скрипучей телеге на нашем Росинанте (кстати, как поживает сей достойный конь?). В декабре кое-что о религиозном брожении на Урале, путешествие казаков в Беловодию и проч. — и заключение…»{33}.

Так первоначально располагался материал очерков. С небольшими отступлениями план этот Короленко выдержал. Некоторые главы он расширил и дополнил новыми сведениями, полученными из Уральска, в частности, сообщаемыми Верушкиным в его письмах.

«Теперь опять просьба к Вам, — продолжал Короленко. — Во 1-х, я впечатления пути описываю подробно. Надеюсь, Вы не будете иметь ничего против упоминания Вашей фамилии. Тоже думаю — и Иван Иванович. Дело в том, что я касаюсь спора Илека с Уральском. Можно ли упомянуть о том, что Ив. Ив. хлопочет и ведет илецкое дело? Ведь это не тайна?

Далее: сообщите мне пожалуйста, какие из пунктов, которые мы проезжали — станицы и какие — поселки. Я это немного путаю, а источников под рукою нет. Вероятно, когда стану пересматривать свою рукопись, — придется еще предложить некоторые вопросы. А пока все-таки ответьте пожалуйста, на эти.

Книжки (виноват!) задержал: прочитывая их, я сделал на них отметки. Пришлю, как только кончу работу, для которой все еще по временам нужны справки. Будет это недели через 2—3»{34}.

Письмо это характерно для требовательного и взыскательного к себе Короленко. Чтобы ни делал писатель, он, прежде всего, проникался чувством большой ответственности. И недаром М. Горького восхищала в нем добросовестность художника.

За деловым тоном этого письма, как и других, прорывались сердечные строчки, проникнутые заботой и искренним интересом писателя к жизни людей, с которыми встречался в Уральске и которые бескорыстно помогали ему и обогащали его впечатления от поездок дополнительными сведениями, Короленко помнил их всех, называл по имени и отчеству, просил передать обязательные приветы и тут же, охваченный воспоминаниями, откровенно добавлял:

«Да, много хороших воспоминаний осталось у нас от Уральска, или вернее от уголка близ Уральска, с задами и фермой. Придется ли еще пожить так хорошо когда-нибудь в тех же местах — не знаю».

В середине ноября Владимир Галактионович снова пишет Верушкину большое письмо. Он сообщает, что только кончает очерки для декабрьской книжки и рассказывает о поездке по киргизской степи. Он благодарит Макара Егоровича за обстоятельные ответы, уточняющие названия мест, которые они посетили во время совместной поездки. Но у писателя возникли уже новые вопросы. Он просит Верушкина «ответить»: