В лето 6746 года от сотворения мира - [71]

На следующий день председатель совхоза к нам на машине подтянулся. Мы ему его же словами и намекнули, что, мол, дело молодое, сами разберемся, а вот ему следует больше внимания уделять охране социалистической собственности вообще и зерновому току, в частности. В общем, вежливо так поговорили. Он нас понял. На этом эпопея навязчивых приставаний к студенткам и закончилась. Потом перезнакомились со всеми местными. Они оказались славными ребятами, только думаю, они не были бы такими славными, если бы не показательные выступления нашего сержанта. И Васильевы потом «мириться» приходили, только сержант разговаривать с ними не стал. Что же, он в своем праве.

Ну, это когда было. А тут, вроде, хороший сабантуй намечается. Но ситуация та же. Надо вытащить заводилу и хорошенько ему вломить. Ясно же, что эти именно нас ждали. Вокруг уже образовался круг из любопытных. Амбал сбросил шубу, жестом остановил своих и вразвалочку направился в мою сторону.

— А ну повтори… Щас я тебя, дедуля…

— Ох ты, ах ты! «Сталось у нас раздумье да в голове почесушки. Пойду нараспашку да побью в размашку». Ну давай, чего встал.

Я не оборачиваясь кивнул Сереге:

— Я сам. Ты не лезь, а то его дружки ввяжутся. В общей свалке можно и ножом получить. А на этого меня с лихвой хватит.

Я тоже сбросил шубу и шагнул в круг.

Зрелища не получилось. Боя быков просто не состоялось. Амбал протянул вперед руку, пытаясь схватить меня за грудки, а второй рукой начал было, как я и ожидал, свой молодецкий «деревенский» замах. Я без проблем ручку-то его вытянутую перехватил, сразу ее вывернул, да и перевел на болевой. Все на автомате. Знал бы он, как нас заставляли этот финт отрабатывать. Для контроля сразу свободной рукой схватил амбала за волосы, да так на болевом поднял его на цыпочки и повел к ближайшему столбу, чтобы постучать об него амбаловским личиком. Для ума. Тот шел истошно вопя, что ему больно, и чтобы я его отпустил. Его дружки только хмуро поглядывали, но в защиту не лезли. Я так понимаю, что собравшийся народ этого бы не допустил. Да и не один я.

Сергей мои намерения понял и не одобрил:

— Не стоит, отпусти дурака.

Толпа разразилась смехом и ядреными замечаниями. Я оглянулся, около Сергея стояло немного запыхавшихся пять довольно крепких мужиков, которые кровожадно поглядывали на дружков амбала, а со стороны кузнечных рядов еще набегало человек двадцать, захвативших с собой что под руку попало. У корешей моего контрагента вид был неважный. Кистень из вида исчез, пустые руки — демонстративно на виду. Сами стоят не дышат, ведь только кивни я и будет им месиво.

Я чуть ослабил хватку, а потом просто оттолкнул амбала головой в сугроб, а сам разорвал дистанцию:

— Продолжать, как я понимаю, не будем?

Тот отвернулся и молча седел на снегу, потирая плечо. Подошел Сергей, а мужики с кузнечных рядов демонстративно окружили дружков амбала, но пока агрессивности не проявляли. Те тоже. Бой был честным, вызвал меня амбал сам, какие могут быть претензии. Толпа стала разочарованно расходиться. Зря время потеряли, даже юшку никому не пустили. Я поднял упавшую шапку моего противника, ударом об коленку стряхнул с нее снег, и натянул ее тому на голову.

— Ну а теперь, мил человек, скажи, как тебя зовут?

— Нечай, — буркнул амбал.

— И чего на меня попер? Только честно.

— Весь торг говорит о том, сколько ты железа на свои поделки кузнецам передал. А, значит, цены на него упадут, наш труд за полгода, считай, насмарку… А тут ты идешь. Ну я и это…

А, так это рудокопы местные, что железо добывают из «болотных» руд. В примитивных домницах получают кричное железо, от которого до стали, как до Луны пешком. Хотя что-то тут не так, но я выяснять не стал.

— А из каких краев будете? Из Устюжны, Яма, Копорья, Орешка?

— Из Устюжны Железнопольской.

— О, слышал я о такой.

Помню, что где-то в это время там появился целый город Устюг — Железный. Название говорит само за себя.

— Вот что, Нечай, бери-ка ты своих дружков да пойдем вон в ту харчевню, там и поговорим.

Осели мы в харчевне по легкому, заказали домашнего пива, отпили понемногу. Правда, через стол сели и те пятеро из кузнечных рядов, что подтянулись первыми.

Вот тут я и стал Нечаю и его дружкам объяснять основы экономики:

— Конечно, Нечай, я бы мог просто тебе сказать, что торг есть торг. Он никому не подчиняется и каждый волен здесь продавать и покупать все, что он захочет. Так?

— Так, — хмуро согласился Нечай, искоса поглядывая на соседей.

— Больше того, Новгород, несмотря на ваше железо, — кивнул я в сторону его дружков, — постоянно покупает его у купцов из Ганзы, от немцев да свеев дополнительно. Не хватает городу железа, особенно хорошего. Покупают и железную проволоку, и иголки, и просто кусками «в четях». Так?

— Ну. Так.

— А чего ж ты заморским купцам не идешь морды их поганые бить?

— Им набьешь.

— Ага, а своим, значит, можно? Эх, Нечай. Ну да ладно, не для того я тебя пригласил, чтобы стыдить, взрослый ты уже для этого. А для того позвал, чтобы объяснить вам, — и я обвел пальцем его компанию, — что в отличие, скажем, от купцов немецких, никакой я вам в торговых делах не соперник.