В лесу было накурено... Эпизод III - [17]

Все наладилось! Вот так развлечение одних и тяга к искусству самореализующихся людей приводят к краху других. Майор стал полковником, а друг его руководит телестудией «Правопорядок».

Девять сталинских ударов, или Процесс пошел

С.С. пребывал в состоянии серой непроглядной тоски. Маша ушла от него в другую жизнь, места в ней С.С. не было, начинать все заново не было сил, переступить через себя, сделать крутой поворот он не смог, жил и не жил одновременно. Навалились болячки, близкие заставили лечь в элитную больницу для обследования, первую в жизни. Больница была большой, богатой, с огромным парком и персоналом, получающим копейки и работающим соответственно. С.С. с удивлением познавал мир больных, где люди борются за жизнь с маниакальным упорством. Когда он жил в мире здоровых, он не ценил и не радовался, что по утрам из неприятных ощущений есть разве что синдром похмелья, который легко лечится двумя-тремя рюмками и борщом. Досуг в больнице был немудреным. С утра процедуры, потом газеты и гулянье по дорожкам парка, где рядом выгуливали себя ветераны советской номенклатуры. Старые, больные, никому не нужные, они, умирая, цеплялись за жизнь вопреки действиям медперсонала, которому до зубовного скрежета надоели эти старики: толку от них никакого, а мороки много. Так они боролись друг с другом, старая советская школа побеждала. С.С. наблюдал за всем этим с любопытством и прогнозировал свою будущую жизнь между капельницами и приемом медикаментов. Позвонил товарищ с воли и попросил подъехать в ресторан, поговорить и отвлечься. С.С. решил отвлечься и через пять минут стоял у проходной клиники, готовый к жизни в мире здоровых, но не тут-то было. Бдительная охрана остановила пациента, указав ему, что выход за периметр невозможен без разрешения администрации. С.С. слегка опешил: он никак не мог понять, как за свои деньги какие-то люди в форме, напоминающей форму полевой жандармерии времен Отечественной войны, не выпускают его, ограничивают его свободу передвижения. Охрана мягко объяснила ему, что выйти за периметр он не может, вдруг он умрет за забором больницы? С.С. резонно спросил у них, не перепутал ли он адрес. Может быть, это СИЗО и он не знает о переменах профиля данного учреждения? Ему корректно было указано, что не надо умничать, что лет эдак двадцать назад эти молодцы, служившие в системе исполнения наказаний, показали бы ему на его место на параше, но сейчас другие времена, пусть отойдет от периметра, а то будет хуже. С.С. вдохнул свежего воздуха и сказал, что он частный пациент и заплатил за десять дней стоимость «Жигулей», на что получил резонный ответ, что их охрану не купишь, а откуда у него деньги, тоже большой вопрос, и ответ на него скоро будет получен трудовым народом, что раньше такое говно, как он, на пушечный выстрел не подпускали к такой больнице. Пришлось отступить. Вызвав водителя, С.С. за сто рублей выехал из проходной на встречу с товарищем, рассказал ему свои злоключения, товарищ смеялся, говорил: «Правильно вас дрючат, нас не купишь, встаньте в строй и не высовывайтесь». Через пару часов С.С. вернулся в клинику, где ворота были прикрыты, въехать на машине не разрешили, поздно, а пешком С.С. не впускали тоже, затеяв дознание, каким образом он покинул объект (режимный, между прочим). С.С. спросил седого начальника охраны: может ли он вернуться в палату для продолжения лечения? Ответ был однозначен: «Нет». С.С. не поверил своим ушам и пошел по дорожке к корпусу. «Стоять!» – и топот ног двух вертухаев остановил его, он приготовился к захвату, но они только перекрыли ему проход. С.С. в замешательстве не знал что делать, стал думать, как выйти из этого идиотизма. Он повернул к воротам и решил ехать домой, а утром приехать и разобраться с этой бандой. Ворота оказались закрыты. Его оттеснили к будке охраны и вытеснили в комнату, где сидел начальник охраны, готовый к дознанию второй степени. Куда прорывались? С какой целью? Что у вас под курткой? Под курткой у С.С. висел прибор, меряющий давление целые сутки, в нем был еще таймер, он тикал, это вызвало подозрение: не пояс ли это шахида? Сверив рожу С. С. с оперативными данными в компьютере по разыскиваемым террористам, он облегченно вздохнул: слава богу, не террорист, но факт несанкционированного проникновения за периметр налицо. Он звонил в отделение, где лежал С.С., там не отвечали, потом дежурный по клинике заметил, что судьба С.С. в его руках. С.С. стал бить на жалость, говорить, что ему плохо, подскочило давление, это было видно на приборе, начальник охраны не поверил приборам и сказал: если ему плохо, пусть С.С. вызовет городскую «скорую помощь» и пусть его везут в районную больницу, там его лечат, а если он будет хулиганить, то посадят в отделение, где его знакомые вылечат его за пару часов, и он попадет из терапии в хирургию, предположительно в «травму». С.С. стал звонить знакомому в Администрацию Президента, чтобы остановить это безумие, телефон не отвечал, переговоры о его судьбе шли уже на уровне главного врача. Он слышал отрывки переговоров: «проникновение», «сопротивление сотрудникам», «неподчинение», «завтра выписывается», «надо принять меры» и т. д. Через десять минут гордо и церемонно начальник охраны громогласно объявил приговор: ему разрешают вернуться в палату, учитывая, что завтра он выписывается, это плод его гуманных действий и доброй воли. Охрана разомкнула оцепление, С.С. поплелся к себе в корпус. Отступив на безопасное расстояние, он крикнул в адрес гуманистов в белых халатах, кто они на самом деле. Двое из них дернулись отомстить, но начальник сказал: не надо трогать это, сам сдохнет от их качественного лечения. Вернувшись в палату, С.С. закрыл дверь на ключ, на всякий случай, вдруг они передумают и устроят показательное лечение с применением аминазина или галоперидола, он решил больше не принимать здесь никаких препаратов, боялся. Вечер был испорчен, у него была назначена встреча с медсестрой их отделения после отбоя для праздника души и тела. Медсестра была слегка коррумпирована в прошлое дежурство, и вечер предполагал быть томным. В данном отделении на фоне сплошных инсультов и инфарктов он был абсолютным секс-символом, он сам передвигался на своих ногах, а это было явным преимуществом. После борьбы за место в своей палате свидание с медсестрой померкло, он решил встречу отменить по причинам очевидным. Она могла быть агентом, войти к нему в доверие и обольщением заставить принять нечто, которое к утру сделает его дураком в прямом смысле. Неудовлетворенный и злой, С.С. посмотрел «Новости», где выступал министр по здравоохранению, который похвалил данную клинику за хорошие результаты по оздоровлению масс. С.С., находясь внутри системы здравоохранения, не поверил, но интерактива не было, они говорили, что это прямой эфир, а когда С.С. набрал номер студии, чтобы развеять сомнения общественности, ему ответили, что министр уже уехал и выступает на прямом эфире в другой студии, вещающей эту туфту на «Орбиту». Оплеванный, С.С. заснул, и ему вместо сна о медсестре, так и не обласканной, приснился жуткий сон, где он лежал в сосуде, замороженный для клинических испытаний группой местного подполья из доблестной охраны и пролетарских слоев медперсонала. Они заморозили его во сне для последующего процесса над гидрой капитализма, который, они надеялись, будет не позднее 2010 года. У них уже была не одна сотня таких врагов народа, глубокая заморозка давала их энергии ощущение дополнительной силы, а будущим осужденным тренировку для следующих лет в морозной Сибири. Их подпольная сеть партии реставраторов хорошей жизни набирала мощь. На последнем съезде в городе Иванове был даже наблюдатель от власти, он одобрительно кивал, не подавая виду, что поддерживает. С.С. понял, что процесс уже не за горами, представил себя в клетке, в которой их возят по Москве, и подумал: сон этот надо кончать. Он кончил, стало тепло, в палате было тихо, по телевизору говорили об инвестиционной привлекательности страны, и лицо человека, говорившего это, было до боли похоже на человека из сна, присутствовавшего на съезде подпольной партии. Сон исчез, а вместе с ним исчез пациент, который вылечился от всего моментально.