В лесу было накурено... Эпизод II - [10]

Особенно ярким и колоритным из них был мастер жанра по кличке Орел из Риги, он работал один, без прикрытия, специализировался на приемах со спортивным уклоном. Его фишка была в том, что он ходил с теннисной сумкой, украденной из раздевалки у самого Макинроя на Кубке Кремля, с торчащими чехлами ракеток и имел абсолютный рекорд по упаковке деликатесов и алкоголя на скорость и качество. В те же секунды он пулей залетал в VIP-зал под предлогом проверки качества анчоусов и добавлял в сумку мелкие сувениры от генерального спонсора (Гермес, Дюпон), говно он не брал, а цветочную композицию для девчонки с филфака, которую нежно любил, добавлял из любви к искусству фитодизайна. Его все знали в лицо, и тогда он стал пользоваться париками и скульптурным гримом с помощью пьяницы-гримера, у которого он снимал комнату на Рябиновой улице. Его фантазии не было края, у него на руках были десятки удостоверений разных фондов и правительственных организаций, представительств несуществующих государств, но особенно он гордился своим ноу-хау – удостоверением в шкуре горного оленя с единственной надписью «Проход всюду», с орлом, триколором, цветной фотографией его в военной форме генералиссимуса, с собственной подписью, разрешающей себе самому все. Потом он стал ходить везде со своей девушкой, знакомить ее со всеми знаменитостями, его знали, он уже бурчал, если не было «Блю Лейбла», а пить «Джек Дениэлс» было ему уже западло. Его пригласили в корпорацию по связям с общественностью, он теперь звезда светской хроники.

В плену Афродиты

В середине девяностых Кипр был для многих русских первой страной экономической эмирации. Люди зарабатывали первые деньги, бросаясь в оффшоры, в безналоговый рай, строили дома, селились на берегу моря и готовились прожить в райских кущах до старости. Русские туристы, пока еще не готовые к Испании и Лазурному берегу, бросались на каменные берега Средиземного моря, поглощали нехитрую греческую еду и пили «Метаксу» – коньяк местного происхождения. В разное время после шоковой терапии была мода на разную выпивку: россияне, имевшие в арсенале разновидности алкоголя, такие как водка, вино и шампанское, ринулись пить разноцветное зелье, изготовленное в подвалах Польши и Венгрии.

Первым хитом, помнится, был «Амаретто», псевдоитальянский ликер с миндальным запахом в различных вариациях: «Амаретто ди Саронно», «... ди ...» и т. д. Выдуманные польскими алкогольными рекламодателями названия звучали как песня. Если по названиям провинций Италии, употребляемым в марке «Амаретто», составить карту Апеннинского полуострова, то можно сразу стать и Колумбом и Васко де Гама.

Второй знаменитостью была нешведская водка «Абсолют» того же венгерского розлива с цветными добавками: черная смородина, лимон и еще что-то, что, уже не помню.

Из коньяков признана была, конечно, «Метакса».

Главное открытие тех лет – это мартини, за это можно было получить от девушки все, включая ключи от квартиры. На вопрос, что вы будете пить, ответ был всегда один: «Мартини бьянко». Название так грело душу и возвышало их.

Так вот: Кипр, «Метакса», «Таймшер» – символ успеха 90-х, как спутник, балалайка и советский балет для нерусских.

В это благословенное время по заказу одной из телекомпаний в творческую командировку поехала группа мастеров жанра. Цель была снять «Новогодний огонек» на Кипре под пальмами с русскими звездами, которые должны были петь хиты прошлых лет. Квартет состоял из лебедя – популярный телеведущий, рака – продюсер и щуки – художник-постановщик, был еще и режиссер – молодое дарование, но какое он был животное, я уже не помню – забыл басню. Цель была проста: найти пятизвездный отель с большим бассейном, построить елку-пальму и снять снежную феерию под кипрским солнцем. Идея не совсем ахти, но жизнеспособная и оправдывающая съемки за границей, что тогда считалось круто. Ездили мы на джипах по всему острову с утра до ночи, искали натуру для развлечения, играли в игру с очень простыми правилами. Нужно было загадать известного человека из любой сферы и за минимальное число наводящих вопросов определить его имя (Чапаев, Рафаэль, Екатерина II). Составили пары: продюсер с телеведущим и художник с режиссером. Играли часами; художник с режиссером всегда проигрывали, что выводило художника из себя. Телеведущий знал все: например, все песни советских композиторов, слова, музыку, авторов текстов, все до последнего гвоздя – победить его было невозможно. Художник всего не знал, и даже огромная воля и бешеная энергия не давали ему победы. Класс бьет силу – смириться с этим он не мог и раз за разом просил начать новый раунд.

Мы проехали весь остров: Пафос, Ларнаку, Лимасол, Айя-Напу – что-то где-то кого-то не устраивало, ракурсы, фокусы, экспозиции! Они так заебали творческими поисками, что хотелось уже перенести «Огонек» в Москву и закрыть тему, но вдохновение не оставляло мастеров, отбившим себе жопы на дорогах Кипра. Пришел день рождения продюсера, и в связи с этим был запланирован ужин в старом порту на берегу моря в ресторане, славящемся свежайшими морепродуктами. Художник был человек с выдумкой и подготовил вечер с исполинским размахом: он любил экзотические подарки, умел выбирать что-то нечто и дарить это с театральными эффектами. Гости уже собрались: вечер на берегу моря, рыба плещется в аквариуме, ледяная водка, – но художник задерживается, застолье течет в хорошем темпе, атмосфера – душевная. Продюсер-именинник рассказывает истории своей немудреной жизни – это был его конек в застолье. Это было золотое время их трио. Все любили друг друга, делили все поровну, и за столом им не было равных. Они втроем поднимали любой стол на уши; еще живы свидетели этих феерических импровизаций, где все цеплялось одно за другое, реплика одного давала буйную энергию другим – это было пиршество остроумия и блеска, которого, увы, теперь нет, ушло в песок с ростом их благосостояния. Пауза затягивалась, художник не приезжал, видимо, что-то не заладилось или сценарий у него был такой. Он знал толк в режиссуре малых форм, особенно ему удавались заключительные аккорды. И вот тогда под музыку Е. Доги из фильма «Мой ласковый и нежный зверь» въезжают тележки из-под напитков, на которых стояло десять фигур, по очертанию женских, закрытых в покрывала, и вслед за ними выходит улыбающийся художник, довольный произведенным эффектом. Свет был потушен, звучит барабанная дробь, покрывала одновременно падают, и взору публики предстают десять девушек всех цветов и оттенков, рас и географических точек. Художник объявил, что это подарок и можно выбрать двух или забрать всех. Состав был высокохудожественным: две филиппинки, три славянки (Румыния, Болгария, Словакия), три представительницы монголоидной расы и две девушки из Эстонии (они представляли северные народы) – вот такой букет ООН. Именинник слегка охуел – такой выбор ему делать не приходилось никогда! Ну, бывало, выбирал из двух некрасивых лучшую, но так никогда. Особое удивление вызывало то, где он раздобыл все это великолепие. Творческий коллектив за два дня до этого проехал по всем притонам Лимасола, видел весь контингент – чистый порожняк! В центральном притоне, где были собраны лучшие силы, был проведен кастинг, где в роли эксперта выступал продюсер, человек с опытом посещения борделей Европы и Азии. Он обстоятельно выспрашивал хозяина о каждой из них, выясняя условия употребления живого товара. Последней каплей для хозяина-албанца был невинный вопрос: «Можно ли их использовать сзади?» Он понял, что здесь особый случай, и сказал, что в баре у него стоит парень, который любит это дело, и не надо морочить голову. Из притона выгнали всех после того, как режиссер предложил заплатить за товар заблокированной кредиткой с истекающим сроком действия. Албанец вежливо сказал, что прокатать эту карту можно только в заднице у бармена, и это его порадует. И после всего этого художник выставил такой эксклюзив!