В ледяном аду - [39]

— Не боитесь потерять доход? — поинтересовался Виталий у Шинкевича.

— Все сопутствующие проблемы буду решать я, — торопливо вставил Нагибин.

У Саблина уже было готово решение.

— Начать следует с аргентинцев, — убежденно произнес он.

— Мотивация?.. — поинтересовался контр-адмирал.

— Их станция ближе других расположена и к Лазаревской, и к месту крушения «Профессора Молчанова». Это первое. А второе — меня насторожило их появление. Возникло такое чувство, будто они прилетели разведать, что происходит у нас на станции.

— К тому же от них поступило предложение заглянуть в гости, — напомнил Федор Ильич. — Грех будет им не воспользоваться.

— Странно они нас приглашали. Ни конкретной даты не назвали, ни времени, — сказала Катя.

— У них сегодня прощальная вечеринка, — произнес Шинкевич. — Завтра большинство аргентинцев покидает Антарктиду. Остаются лишь двое сотрудников. Если поспешить, то можно успеть, застать всех и под шумок поискать пропавшую аппаратуру. Если, конечно, они причастны к ее исчезновению.

— Вот видите! — Нагибин улыбнулся. — Сотрудничество с Каспаром Францевичем начинает приносить свои плоды. Он в курсе многих местных реалий. Вот и все. Успехов. Остается только выгрузить водолазное оборудование с яхты. После этого я буду неподалеку, но вне зоны видимости.

Водолазное оборудование на вездеходе доставили в ангар, к технике. Пока шла перегрузка, Катя Сабурова успела пробить по социальным сетям аргентинцев, уже знакомых им. Своя страничка имелась только у Гомеса Гуихарро.

— Что накопала? — спросил Виталий, входя в модульный домик.

— Сам посмотри. По-английски записей мало, в основном по-испански.

Каплей неплохо знал испанский язык. Он с полгода проработал на Кубе. Страничка в «Фейсбуке» выглядела довольно бедно, что не характерно для людей, которым не хватает общения по роду занятий. Возникало чувство, что Гуихарро старательно фильтровал информацию, которую выкладывал в свободный доступ. Переписка велась с близкими родственниками, из нее невозможно было понять, чем именно занимался Гомес на антарктической станции. О том, что он полярник, свидетельствовали лишь несколько фотографий. Вот Гуихарро у метеорологических устройств, на лыжах на фоне гор, возле вертолета.

— Я же говорю, мутные они, — резюмировал Виталий. — Надо их хорошенько прощупать. Темнит Гомес в своем «Фейсбуке».

— А вот с Педро ситуация еще интересней, — отозвалась Катя. — Своей страницы у него нет, но зато имеется «стена», созданная благодарными учениками.

— Он преподает? — Виталий вскинул брови.

— Перед тем как попал на станцию, Лопес был тренером.

— Любопытно, — заявил каплей, разглядывая фотографии и текст.

На «стене», посвященной Педро Лопесу, были собраны отзывы о нем как о тренере по дайвингу в экстремальных условиях и высоких широтах. Люди со всего мира, которых он обучал, хвалили его. Тут имелись и фотографии Лопеса.

— Вот что интересно, — проговорила Катя. — Сама «стена» была удалена незадолго до того, как Лопес отправился в Антарктику. Она сохранилась только в перепосте, на страничке одного из его учеников.

— Занимательная история, — согласился Виталий.

В домик заглянул Шинкевич.

— Если хотите успеть, следует поторопиться, — предупредил он.

— Сейчас выезжаем.

Величественные пейзажи проплывали за широкими окнами вездехода. Снег, нагромождения ледяных плит, горные отроги.

— Здешние места — одни из самых живописных в Антарктике, — комментировал Шинкевич, который лишь изредка прикасался к рулю и постоянно сверялся с навигатором. — Глубже к югу уже не так красиво. Там все покрыто льдом, кругом снежная равнина. А здесь на месяц или два, когда теплеет, появляются реки, ручьи.

— Странные у вас имя и отчество, — сказала Катя. — Каспар Францевич.

— Чего тут странного? — Шинкевич пожал плечами. — Я католик, как и мои предки. Поэтому и имя с отчеством католические, строго по святцам.

— Белорусы же вроде как православные? — удивилась Катя.

— Кто вам сказал?

— В газетах так пишут, наши политики говорят, что мы все один народ.

— В газетах много всякой чуши пишут, а политики еще чаще бред несут. Среди белорусов есть и православные, и католики, и протестанты.

— Извините, если задела за живое, — попросила прощения Сабурова.

— Если я с вашим ГРУ сотрудничаю, это еще не значит, что я русский. Просто так жизнь сложилась. Вот и ваш Николай Зиганиди — грек. Кстати, не вы первая, Катя, про это спрашиваете. Незадолго до развала СССР, когда я на Северном флоте служил, собирались меня выбрать секретарем комсомольской организации. Наш особист меня к себе вызвал и говорит, мол, характеристики у тебя, Каспар, отличные, командиры о тебе самого высокого мнения, но одним ты не вышел. Дескать, не могу же я допустить, чтобы комсомол на боевом корабле возглавлял человек, которого зовут Каспар Францевич. Неправильно это, на таком посту чистокровный русский должен находиться. А за особистом на стене как раз портрет Дзержинского висит, вот я и говорю с хитрым чекистским прищуром, мол, не понял бы вашей логики Феликс Эдмундович. Вот так и стал я секретарем комсомольской организации. А не выбрали бы тогда с подачи идиота-особиста, то и ГРУ для меня накрылось бы медным тазом.