В лапах страха - [4]

Умка завилял хвостом, предлагая мир.

Глеб, пользуясь моментом, заспешил к лифту, но консьержка не желала так просто отставать:

— Эта «бульварщина» — как вы выразились» — намного беспристрастнее любой другой прессы, которую уже давно купили магнаты и олигархи! — Бабулька деловито вскинула «жёлтые» листы, пестрящие фотографиями полуголых девиц, и горделиво надулась, наподобие престарелого какаду, смакующего сочную дулю.

«Надо же, какие мы, оказывается, подкованные», — машинально подумал Глеб, стараясь сосредоточиться на таком далёком лифте.

Алла Борисовна реагировала на человеческий дух. Как самая настоящая нежить, от которой лучше держаться подальше. Иначе, чего доброго, собьет с пути истинного, уподобит себе, или и вовсе проглотит с потрохами!

Глеб потряс головой, силясь избавиться от надуманной мракобесии. Невольно покосился на притихшего у ног пса. Умка потерял к Алле Борисовне всяческий интерес — так же быстро, как и приобрёл, — и умилённо разглядывал то открывающиеся, то закрывающиеся двери флегматичного лифта.

— Надеюсь, вы в курсе, что все эти крысы-переростки, — Алла Борисовна содрогнулась от произнесённых слов, — почём зря жрут своих хозяев? Вы, вообще, новости по телевизору смотрите? Эти твари носы людям откусывают и руки-ноги отгрызают! — Старушенция принялась обмахиваться растрепавшимися от резкой жестикуляции листами газеты. — А потом ложатся, как ни в чём не бывало, у порога, и никого внутрь не пускают, чтобы помочь не смогли. Вот такая бестия у вас на поводке сидит.

Глеб на секунду опешил ото всего услышанного; тут же открыл было рот, в попытке что-либо возразить, однако Умка его опередил и издал злобный рык, адресованный Алле Борисовне, — достала, кочерга старая, честное слово!

— Вот-вот, — злорадно кивнула консьержка, будучи уверенной, что пёс на неё не кинется. — А я что говорю?.. Налицо буйная агрессия — это самый настоящий монстр и человекоубийца!

— Алла Борисовна, ну что вы такое говорите?.. Это обычная собака. Вернее не обычная. Знаете, какая у него родословная?..

— Не знаю и знать не хочу! Чтобы я вот это — в первый и в последний раз видела!

— Но…

— И никаких «но»! — Алла Борисовна отложила в сторону газету и, наморщив лоб, уставилась в глаза бультерьеру. — У, ирод, место тебе на живодёрне, а не среди добропорядочных людей!

Умка оскалился, снова натянул поводок.

— Послушайте, он же ничего вам не сделал, — Глеб уже начал терять терпение, однако по-прежнему сдерживал себя, — скандала из-за собаки только не хватало. — Это просто обычный пёс!

— Ага, обычный, как же… Знаем мы этих обычных! — Консьержка облокотилась об усеянный крошками стол, уставилась на сопящего пса, как Моська на слона. — Обычные Шарики да Бобики, вон, по помойкам да подворотням бегают, чего бы слопать ищут, чтобы с голодухи не загнуться. А твой… Не знаю даже, как и назвать!.. Вообще, чуть ли не набросился на меня, как только учуял! Посмотри, зубища какие скалит! Не будь намордника — так и сожрал бы заживо! У, бесовское отродье! Прости, Господи.

— Так вы его сами провоцируете… — Глеб прикусил язык, понимая, что сболтнул лишнего, и стал медленно пятиться к лифту, пытаясь утянуть за собой возбуждённого склокой пса.

— Ах, это я оказывается виноватая! — воспряла духом Алла Борисовна, которая, такое ощущение, всё это время только и ждала, когда же ей начнут дерзить по-настоящему. — Виноватая, что сижу тут днями и ночами, за порядком слежу… Чтобы вот такие, как ты, неблагодарные, не пойми кого, в дом не тащили! Нет бы, спасибо сказать — так я, оказывается, ещё и провоцирую кого-то! Да он рождён, этот твой монстр, чтобы людей калечить! Его и провоцировать не надо — спиной повернись… и готово! Только и ждёт этого! У, кровопийца генномодифицированная!

Глеб с трудом втащил сопротивляющегося пса в лифт и выдохнул лишь только после того, как створки дверей отгородили его от взбешённого монстра в человеческом обличии, переставшего воспринимать нормальную людскую речь.

Умка сочувственно вздохнул — ему бабка с самого начала не понравилась. От неё пахло могилой.

3.

— Чёртова дура! Совсем из ума выжила, — Глеб сокрушённо покачал головой, присел на корточки. — Ты на неё внимания не обращай — ей лишь бы только с кем «помахаться». Причём неважно, по какому поводу. Рано или поздно это всё равно бы случилось. Так что, с боевым крещением тебя, дружище.

Умка ничего не ответил, потому что продолжал оставаться собакой. Он лишь напряжённо всматривался в наступающие со всех сторон стены и изредка поглядывал на «гудящий» потолок. Походило на то, будто блестящие грани сговорились между собой, взяли в союзники скользкий пол и теперь пытались повалить с ног, чтобы затем непременно сожрать!

Что-то явно происходило — только, вот, что именно?

Умка чувствовал, что они движутся, но только куда и каким образом — оставалось для него загадкой. Хотя новый хозяин вроде как совсем не нервничает. Или просто не догадывается, что происходит в действительности…

Глеб потёр заросший подбородок, заглянул в слезящиеся глаза собаки.

— Да не переживай ты так. Наладится всё. Вот только время пройдёт…