В лабиринте пророчеств. Социальное прогнозирование и идеологическая борьба - [11]
Прошло время, когда корпорации могли позволить себе не вмешиваться активно в сферу политики и идеологии, а государство — в сферу экономики, ревниво оберегая свои обоюдные прерогативы в обществе, отмечает Лодж. Отныне «Большой бизнес» жизненно заинтересован во всестороннем экономическом сотрудничестве с «Большим государством» и, в свою очередь, вынужден в возрастающей степени возлагать на себя политические и идеологические функции. «Быть может, — пишет он, — наиболее насущная и важная социальная ответственность бизнеса состоит в том, чтобы внести свой вклад в создание политической структуры и власти, более отвечающих требованиям времени и покоящихся на более ясной, четкой и реалистической идеологии… Как политическая сила бизнес может сыграть значительную роль. Он может и обязан финансировать и поддержать тех, кто разрабатывает новую и более практичную идеологию, а также тех, кто готов ее внедрять». Вместе с тем Лодж не может скрыть своих опасений насчет этого широковещательного идеологического контрнаступления корпораций и его возможных последствий для капиталистической системы: «В противном случае, если бизнес потерпит неудачу в том, что нужно сделать, то обвинения в несостоятельности будут возложены не только на него самого, но в равной мере и на политический строй».[29]
Готовый пожертвовать традиционной риторикой апологетов капитализма — ссылками на «свободное предпринимательство» и «независимое государство», Лодж невольно подтверждает справедливость марксистско-ленинского положения о срастании монополистического капитала и буржуазного государства как характерной черты современной эпохи. Убеждая деловые круги воспользоваться государственным регулированием в экономике, Лодж замечает, что даже национализация производства не столь страшна, коль скоро она затрагивает невыгодные для монополистического капитала сферы деятельности: например, производство энергии, оставляя в неприкосновенности прибыли от ее распределения. Такая выборочная национализация, конечно, не покушается на экономические основы капиталистической системы, как хорошо понимают дальновидные представители «Большого бизнеса». Поставленные перед альтернативой — пожертвовать прибылями ради догм либо догмами ради прибылей, они не станут колебаться, предоставив идеологам искать благовидное оправдание своему решению. Об этом достаточно откровенно писал недавно Ричард Дж. Уейлер, бывший советником Никсона в 1967–1968 годах, в связи с провозглашенной им «новой американской революцией»: «Бизнесмены требуют от пришедших к власти республиканцев вовсе не возрождения идеологии свободного и конкурентного предпринимательства»; они ожидают компетентного управления страной и джентльменского отношения к себе, которое выражалось бы в том, чтобы государство поменьше вмешивалось там, где их интересы могут пострадать, и побольше там, где они от этого могут выиграть. «Разумеется, подобный „частичный“ социализм, влекущий за собой национализацию убытков, тогда как прибыли остаются частными, предполагает определенное идеологическое лавирование…»[30] — заключает он. Такого рода признания не только любопытны, но и весьма красноречивы.
В настоящее время, в условиях научно-технической революции, особенно в США, идеология ведущих монополистических корпораций, усваивающих себе все более властный тон по отношению как к государству, так и к общественному мнению, воплощается в лозунге «лессе иннове» («дайте дорогу нововведениям»). Сформулированный по аналогии с либеральным принципом прошлого века «лессе фэр», предусматривавшим невмешательство государства в экономическую деятельность, этот воинствующий лозунг содержит в себе требование свободы рук для корпораций, беспрепятственного развития и внедрения новой технологии повсюду, где она сулит прибыль, невзирая на ее социальные издержки и заранее объявляя ретроградами всех сомневающихся в ее абсолютной благодетельности. То обстоятельство, что многие либералы, отвергающие сейчас принцип «лессе фэр», одновременно ратуют за принцип «лессе иннове», как иронически замечает А. Этциони, свидетельствует не столько об их теоретической непоследовательности, сколько о практической дальновидности монополистического капитала. В этой связи несомненный интеpec представляют размышления профессора Массачусетского технологического института Джона Макдермота, выразившего глубокую обеспокоенность широких слоев американской интеллигенции социальными перспективами своей страны. Высказанные им опасения разделяют многие «новые левые», а также значительная часть представителей демократически и либерально настроенной интеллигенции в США, и они столь красноречивы сами по себе, что вынуждают прибегнуть к пространному цитированию:
«Примерно столетие назад в жизни Америки начался период гегемонии философии laissez faire. Своим успехом в достижении этой гегемонии она определенно меньше обязана своим достоинствам в качестве обобщенного изложения экономической истины, чем своей роли в социальной борьбе того времени. Она помогла выявить, в чем состоят интересы учреждений предпринимательского капитализма для социальных классов, господствующих над ними и извлекающих из них выгоду. Равным образом она четко набросала облик общества, внутри которого законные интересы всех могли быть, как предполагалось, обеспечены только благодаря систематическому предпочтению, оказываемому интересам капиталистов-предпринимателей, их учреждениям и их социальным союзникам. Короче говоря, значение принципа заключалось прежде всего в его идеологической роли в качестве культурного или идеологического выражения классовых интересов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Наполеон притягивает и отталкивает, завораживает и вызывает неприятие, но никого не оставляет равнодушным. В 2019 году исполнилось 250 лет со дня рождения Наполеона Бонапарта, и его имя, уже при жизни превратившееся в легенду, стало не просто мифом, но национальным, точнее, интернациональным брендом, фирменным знаком. В свое время знаменитый писатель и поэт Виктор Гюго, отец которого был наполеоновским генералом, писал, что французы продолжают то показывать, то прятать Наполеона, не в силах прийти к окончательному мнению, и эти слова не потеряли своей актуальности и сегодня.
Монография доктора исторических наук Андрея Юрьевича Митрофанова рассматривает военно-политическую обстановку, сложившуюся вокруг византийской империи накануне захвата власти Алексеем Комнином в 1081 году, и исследует основные военные кампании этого императора, тактику и вооружение его армии. выводы относительно характера военно-политической стратегии Алексея Комнина автор делает, опираясь на известный памятник византийской исторической литературы – «Алексиаду» Анны Комниной, а также «Анналы» Иоанна Зонары, «Стратегикон» Катакалона Кекавмена, латинские и сельджукские исторические сочинения. В работе приводятся новые доказательства монгольского происхождения династии великих Сельджукидов и новые аргументы в пользу радикального изменения тактики варяжской гвардии в эпоху Алексея Комнина, рассматриваются процессы вестернизации византийской армии накануне Первого Крестового похода.
Виктор Пронин пишет о героях, которые решают острые нравственные проблемы. В конфликтных ситуациях им приходится делать выбор между добром и злом, отстаивать свои убеждения или изменять им — тогда человек неизбежно теряет многое.
«Любая история, в том числе история развития жизни на Земле, – это замысловатое переплетение причин и следствий. Убери что-то одно, и все остальное изменится до неузнаваемости» – с этих слов и знаменитого примера с бабочкой из рассказа Рэя Брэдбери палеоэнтомолог Александр Храмов начинает свой удивительный рассказ о шестиногих хозяевах планеты. Мы отмахиваемся от мух и комаров, сражаемся с тараканами, обходим стороной муравейники, что уж говорить о вшах! Только не будь вшей, человек остался бы волосатым, как шимпанзе.
Настоящая монография посвящена изучению системы исторического образования и исторической науки в рамках сибирского научно-образовательного комплекса второй половины 1920-х – первой половины 1950-х гг. Период сталинизма в истории нашей страны характеризуется определенной дихотомией. С одной стороны, это время диктатуры коммунистической партии во всех сферах жизни советского общества, политических репрессий и идеологических кампаний. С другой стороны, именно в эти годы были заложены базовые институциональные основы развития исторического образования, исторической науки, принципов взаимоотношения исторического сообщества с государством, которые определили это развитие на десятилетия вперед, в том числе сохранившись во многих чертах и до сегодняшнего времени.
Эксперты пророчат, что следующие 50 лет будут определяться взаимоотношениями людей и технологий. Грядущие изобретения, несомненно, изменят нашу жизнь, вопрос состоит в том, до какой степени? Чего мы ждем от новых технологий и что хотим получить с их помощью? Как они изменят сферу медиа, экономику, здравоохранение, образование и нашу повседневную жизнь в целом? Ричард Уотсон призывает задуматься о современном обществе и представить, какой мир мы хотим создать в будущем. Он доступно и интересно исследует возможное влияние технологий на все сферы нашей жизни.