В лабиринтах тёмного мира. Том 2 - [7]

Убедившись в том, что я не подаю признаков жизни, молодые люди обшарили мои карманы и удалились, рассматривая диковинный бумажник с монограммой в виде перевернутой мухи. В бумажнике был только один неразменный червонец. Нет-нет, не золотая десятка с портретом последнего или предпоследнего билбордийского императора, а обыкновенная зеленая монета достоинством в десять бордов, на которую не шибко что много можно купить, но прожить можно.

Бумажник был отброшен в сторону, а вот за обладание новым десятибордом разгорелась нешуточная драка. Четыре парня бились за нее насмерть как за редчайшую драгоценность на земле, которая стоит миллионы долларов и которую с руками оторвут на рынке.

Кованые ботинки, только что работавшие вместе на моем теле, стали работать по отдельности, увеча бывших друзей. Упавшего добивали вместе, а потом снова бросались друг на друга. Наконец, десятиборд оказался в руке порядочно избитого, но обессиленного парня. Он сидел, привалившись к стенке, и блаженно улыбался, глядя на зеленую монету. Грош ей цена, как и грош цена была их жизни. Жили как волки, так и подыхают как волки в чащобе миллионного города, никому не нужные и никто не придет к ним на помощь, потому что люди спешно проходили мимо подворотни, видя, что там кто-то дерется.

Милая девушка, манившая меня в подворотню к своей банде, подошла к «победителю» и со всей силы пнула его в лицо. Было слышно, как что-то хрустнуло в его шее, и он опустил голову на грудь.

Раскрыв его окровавленную ладонь, она взяла десятибордовую монету, равную тридцати американским центам, и стала удивленно ее разглядывать, выискивая ту ценность, из-за которой произошла кровавая драка с пятью трупами, лежащими на земле.

Бросив монету на землю, она собралась идти прочь, но тут очнулся добитый ею «победитель», который схватил за ногу девушку и уронил ее на землю. В другой руке полумертвого человека был нож, который он втыкал в тело девушки, как в глыбу льда, карабкаясь по ней к ее голове. Жуткий крик распугал редких прохожих. Молча дерутся только пауки в банке. Все остальные звери либо рычат, либо кричат человеческими голосами. Последний крик был сдавленным и скоро эти два тела затихли.

Я мог спасти эту девушку, но это было бы равносильно похищению маньяка-убийцы со скамьи подсудимых. Правосудие должно торжествовать в любом виде. Пусть даже в таком. А в суде Билбордии эта девушка получила бы условный срок как классово близкий элемент. Она же не из панк-группы Russy Piot и не из фигурантов «билбордного дела», протестовавших против нечестных выборов в стране. Те получают от (удалено по рекомендации издательства). Да и что это за (удалено по рекомендации издательства).

Улица

Я поднял свой бумажник и вложил в него неразменный десятиборд. Я снова был простым билбордовским гражданином Владимиром Захаровичем Волковым. Избитым до полусмерти и еле держащимся на ногах.

Выйдя на улицу, я прошел по ней метров сто и сел на тротуар, привалившись к стене какого-то дома. Избитое в кровь лицо, разорванная одежда. По качеству одежды можно было определить, что это не опустившийся, а попавший в беду человек, по голове которого струится кровь, смачивая волосы и капая на воротник белой рубашки. Прохожие молча отворачивались или смотрели сквозь меня, как бы не видя. Создавалось ощущение, что вокруг меня нет никого, и я сижу один в пустом городе. Это, кстати, одна из причин высокой смертности в вашей стране. Человеку стало плохо и вместо того, чтобы помочь ему, все как курицы в курятнике, перепрыгивают через потерявшего сознание человека и несутся к тому зернышку, которое они разглядели где-то там вдали. Если и им станет плохо, то никто, как и они, не придет к ним на помощь и они помрут от того, что им никто не помог.

Наконец, около меня появился страж правопорядка с надписью Polizei на спине. Странное решение высшего руководства о переименовании милиции в полицию в связи с повсеместным и устойчивым негативом в отношении к царской полиции и полицаям – пособникам гитлеровских оккупационных властей.

Пропуская через себя всю информацию о стране моего временного пребывания, я вспомнил один художественный фильм на эту тему. Называется «Вызываем огонь на себя». И там господин Терех, местный полицай разглагольствовал, каким он должен быть при новой власти, называемой Ordnung:

– Народ меня должен бояться и ненавидеть, потому что власти нужен вот такой как я курво-полицай.

И он прав. Что же будет в стране, если к полиционерам будут относиться так же, как к своим гражданам, которые поставлены на их защиту? Они же полезут к ним искать защиту от произвола начальников и их сынков. Получится, что неприкасаемых не будет и всем придется подчиняться требованиям закона. Да кто же такое допустит? И где они возьмут столько людей, которые при такой вот работе будут еще по-человечески относиться к людям? То-то и оно.

Я вдруг почувствовал удар ботинком по ноге и голос:

– Кто такой, документы есть?

Как избитый гражданин, я покачал головой.

Страж закона наклонился к трещащей рации в кармане его куртки и начал говорить:

– «Днепр», я «Дунай», на углу Имперской улицы лежит пьяный бомж без документов. Где-то подрался. На вид, наш клиент.