В лабиринтах Бутинского дворца - [13]

— Страшно? — зловещим шепотом спросил дядя Иннокентий. — То-то же. Я ведь говорил, что Мохнатый — это я, а вы не верили. Никто не верил! Ну теперь-то все поверите! Ха-ха-ха! Куда вы денетесь?

Он снова захохотал во все горло.

Я набрала как можно больше воздуха и закричала.

— Женя, Женя, что случилось? — Тетя Клава стояла рядом и трясла меня за плечи.

— А? Что? Дядя Иннокентий…

— Да какая я тебе — дядя Иннокентий? Я — его мама. Что случилось?

Тут только я пришла в себя.

— Кошмар приснился.

Тетя Клава села рядом, погладила меня по голове:

— Приснится, поди, после вчерашнего-то. Да что ж это такое: людям жизни нет. Охо-хо! Выходит, права тетка Марфа, когда говорит, что конец света наступает. Видать, впрямь наступит скоро. Ну а ты ложись, однако, поспи. Только три часа ночи. Спать еще и спать.

Я улеглась, но заснула не сразу. В памяти всплыл давнишний разговор папы с дядей Иннокентием и страшное подозрение зародилось у меня в голове.

— Послушай, Кешка, — сказал как-то папа. — А ты, случайно, не Мохнатый, а? Фамилия-то у тебя — Мохнорылов. И в детстве-то мы все тебя как звали? Мохнатиком!

Теперь, глубокой ночью, мне вспомнилось, что при последнем слове дядя Иннокентий как-то смутился и, чтобы поскорее закончить, видимо, неприятный для него разговор, сказал:

— Ясно дело: я — Мохнатый и есть. Только номер один.

— Подожди, — остановил дядю Иннокентия папа. — Что значит номер один? Так это что же, Мохнатых два, что ли?

— А кто его знает, — как мне показалось, уклончиво ответил дядя Иннокентий, — сколько их? Может, два, может, три, может, четыре. Но то, что я Мохнатый номер один, — это точно.

Тогда, как и папа, я не очень-то большое значение придала этому разговору. Но теперь, после кошмарного сновидения, то и дело в памяти всплывали странные, непонятные слова дяди Иннокентия.

«А может, и правда, дядя Иннокентий — Мохнатый? — думала я. — И фамилия его соответствует, и сам-то он родом из Ильинска. Если это действительно так, то понятно, как ему удалось протянуть свои щупальца сюда. Здесь остались его знакомые, и через них он руководит своими черными делами».

В конце концов сон все-таки взял свое, и я не заметила, как уснула.

И вот — утро. Было слышно, как за стеной суетилась тетя Клава. Судя по запахам, она пекла блины. Теперь, при свете яркого солнца, ночные подозрения казались мне несусветной глупостью. Дядя Иннокентий и покушение на папу — надо же такое придумать?!

За завтраком я решила ехать домой вечером. А пока я собралась сходить к Катерине и поддержать ее и тетю Люсю. Полгода назад мы с мамой через это прошли. Дай-то бог, чтобы у Велимира Аркадьевича, как и у папы, все обошлось.

Глава 16 КАТЕРИНА ПРИНИМАЕТ РЕШЕНИЕ Рассказывает Женя Бутина

В полдень я стояла перед дверью квартиры Велимира Аркадьевича. Дверь оказалась запертой. До меня дошло: не могут сейчас тетя Люся с Катериной сидеть дома. Наверняка тревога за Велимира Аркадьевича погнала их в больницу с раннего утра. Впрочем, возможно, что они и не возвращались оттуда. Ну и балда же я! Это надо ж было тащиться через весь город, чтобы сообразить!

Конечно, я оказалась права. Мать и дочь сидели на лавочке больничного палисадника. По их лицам было видно, что они и не ложились спать в эту ночь.

— Как Велимир Аркадьевич? — спросила я.

— Слава богу, операция позади, — сказала тетя Люся. Глаза ее были красные — то ли от слез, то ли от бессонной ночи. А скорее всего, от того и от другого. Катерина смотрела куда-то вдаль, чувствовалось, что она до сих пор не может оправиться от шока. Еще бы! Я целую неделю, пока папе не стало лучше, не приходила в себя.

— Побегу узнаю, дозвонились ли до Новосибирска?

Тетя Люся исчезла за дверью хирургического отделения.

— А кто должен звонить в Новосибирск? — спросила я Катерину.

— Геннадий Геннадьевич. Врач, который делал операцию, — тихо, не глядя на меня, ответила Катерина. Она напоминала мне зомби.

— Зачем? — не унималась я, понимая, что становлюсь назойливой. Но ведь меня тоже волновала судьба Велимира Аркадьевича.

— В Новосибирске — пульмонологический центр. Аппаратура, Геннадий Геннадьевич сказал, что только там могут долечить. Здесь такой возможности нет.

— Все нормально, девчонки, сказали — срочно привозите! — Рядом с нами вновь появилась тетя Люся. Надежда на то, что мужу будет оказана необходимая помощь, видимо, оживила ее. Она говорила громко и быстро. Глаза ее блестели. — Уже и с областным центром договорились — срочно готовится вертолет, чтоб доставить туда. Потом пересадка на самолет — и в Новосибирск… Так, что же делать, что делать? — Вероятно, тетю Люсю озарила какая-то идея. — Послушай, Катя, — обратилась она к дочери. — Я, конечно, понимаю, в новой, пустой квартире не очень-то приятно одной, но, может, ты поживешь с недельку… без меня?

— Как это — без тебя?

— Понимаешь, я хочу попроситься поехать вместе с папой. Ну сама подумай, как он будет один в незнакомом городе? Передачу принести, и то некому. А ухаживать? Да лучше меня это никто не сделает!

Я не выдержала и воскликнула:

— А что, это идея!

По крайней мере, я на месте тети Люси сделала бы то же самое.