В кругу семьи. Смерть Иезавели - [14]

Следующие двадцать минут она волновалась и брюзжала, не предпринимая, впрочем, никаких активных действий, однако вскоре угомонилась, увидев, как из дома выходит ее внук, целый, невредимый и с приемником в руках. Поставив его на перила балюстрады, он гордо объявил:

– Меня просто вывернуло наизнанку!

– Что-то не похоже, – засомневалась Пета.

– Тогда что, по-твоему, я делал все это время?

– Был в трансе, наверное.

Эдвард слегка побледнел, но быстро оправился.

– Вряд ли, потому что я все прекрасно помню. Я заправлял пленку в свой фотоаппарат. Он лежал на передней террасе, и я вспомнил, что хотел завтра поснимать малышку.

– Так, значит, тебя не тошнило!

– Ну, не все же это время меня выворачивало.

Элен всегда слушала новости, причем с неподдельным интересом. Она даже немножко гордилась собой и своим интеллектом, поскольку женщин обычно не слишком волнуют военные сводки. Поэтому, когда Антония, уже уложенная в кроватку, вдруг горестно подала голос, Элен в отчаянии посмотрела на родственников.

– Вот некстати! Теперь я пропущу новости!

Клэр немедленно вскочила на ноги.

– Я схожу к ней, Элен.

В душе Элен предпочла бы, чтобы Клэр и близко не подходила к ее ребенку, но обнаруживать свои чувства было глупо и недостойно. Поэтому она вежливо произнесла:

– Хорошо, спасибо. Боюсь только, тебе придется ее переодеть. В любом случае ее горшочек под кроваткой – такой розовый, с медвежонком.

– А где же Стивен? – забеспокоилась Пета, когда Клэр ушла в дом. – Он сказал, что вернется около девяти. Я велела ему идти по лужайке, чтобы дед не увидел его из окна и не затащил к себе.

Войдя в холл, Стивен остановился у двери гостиной. Там стояла Клэр, недовольно взирая на осколки, пролитую воду и цветы, разлетевшиеся по паркетному полу. Взглянув на портрет, украшенный венком, он спросил:

– Что стряслось? На этот раз не Эдвард?

– Ой, Стивен, боюсь, это опять он. Парень только что входил в дом. Я ужасно беспокоюсь – уже второй раз за сегодняшний день. Это Пета виновата, она его постоянно дразнит.

– Все это сплошное притворство, – заявил Стивен. – Он просто немного нервничает из-за завещания, впрочем, как и все остальные, и нарочно делает вид, что ему плохо.

Пожав плечами, Клэр посмотрела на осколки.

– Это любимая ваза Беллы, ее собственная, а не наследство Серафиты. Придется все это убрать, но сначала я посажу на горшок малышку.

Выйдя вместе со Стивеном из гостиной, Клэр закрыла за собой дверь.

– Не говори ничего Белле. Сегодня и без того сумасшедший день. Ты виделся с дедом?

– Нет, я схитрил. Текст завещания занес сэру Ричарду мой клерк, когда возвращался домой, а сейчас я прошел через лужайку, поэтому ваш дед меня не видел. Так что у него впереди целая ночь на раздумья, и утром он еще может все поменять. Но если он все же решит подписать завещание вечером, у меня уже не будет возможности его отговорить, вот в чем проблема. А пока я от него прячусь, может произойти что угодно – с его-то сердцем.

Стивен прошел через холл на заднюю террасу. Клэр побежала наверх и, посадив девочку на розовый горшок с медвежонком, наблюдала через балконное окно, как Бро уходит с лужайки, увозя с собой тележку с граблями и метлами. Он исчез за забором, окружавшим его маленький домик, и через пару минут появился вновь с велосипедом, на котором и укатил в деревню. Этой ночью он дежурил в пожарной команде, и его смена начиналась за час до захода солнца.

Жаркий день подходил к концу, и вечерняя прохлада немного остудила страсти, нервы, истрепанные войной, успокоились, а сердца, добрые и любящие по своей сути, смягчились, раскаялись в содеянном и воззвали к милосердию. Завтра они все пойдут к деду. Завтра они все попросят у него прощения. Завтра они все признают, что вели себя, как последние свиньи.

Но назавтра было уже поздно. Утром Клэр, несшая сэру Ричарду поднос с завтраком, вдруг резко остановилась у французского окна. Поставив поднос на посыпанную песком дорожку, она вплотную подошла к окну, тронула замок и вгляделась в сумрак комнаты; через мгновение она уже мчалась по лужайке к дому.

Глава 5

Элен стояла на балконе своей комнаты.

– Господи, Клэр, что случилось?

Остановившись, Клэр прижала руку к животу.

– О, Элен – наш дедушка! Он… мне кажется, он… Он сидит за столом и… выглядит ужасно странно. Филип здесь? Скажи ему.

Элен повернулась к двери, но в этот момент на балкон вышел сам Филип, пытающийся застегнуть воротничок рубашки.

– В чем дело, Клэр?

– Ой, Филип, идем скорее! С дедом что-то случилось!

И она, не дожидаясь Филипа, ринулась обратно к павильону. Он выбежал с балкона и уже через минуту несся по лестнице вниз, перескакивая через три ступени. Потом, что-то вспомнив, повернул назад и, сделав крюк, выбежал из дома с докторской сумкой в руках. Клэр, пробежав по подъездной дорожке, уже свернула на тропинку, ведущую к французскому окну. Филип последовал за ней, осторожно обойдя поднос, все еще стоявший на земле, и они оба, тяжело дыша, заглянули в окно. Плотные бархатные шторы были отдернуты, и через стекло был виден сэр Ричард, неподвижно сидевший за столом в довольно неестественной позе, губы у него посинели, а в скрюченных пальцах он держал ярко-зеленую авторучку.