В краю гоацинов - [23]

Ноктовизор применялся на войне для ночных боев, но можно найти ему и куда более приятные применения. Мне он очень помогал при наблюдении сов как в лабораториях Стокгольмского университета, так и в поле.

Волшебный бинокль пришелся очень кстати при работе с гуахаро, я видел птиц в мягком зеленом свете, о котором они и не подозревали. Все снимки летящих, приземляющихся, кормящих гуахаро сняты с использованием ноктовизора как видоискателя. Без этого было бы невозможно определить момент для экспонирования.

Для таких съемок существует, кроме того, особая пленка — инфрапленка с повышенной чувствительностью не к световым, а к тепловым лучам. И надо сказать, эта теплочувствительность была для меня немалой проблемой. В тропиках пользоваться инфрапленкой — это примерно то же, что ходить по канату на коньках.

Я купил инфрапленку в Нью — Йорке в январе и тотчас спрятал ее в холодильник. Чудесный тридцатиградусный климат Тринидада — смерть для инфрапленки, и если бы она пролежала в местной таможне все три дня, что шла проверка моего багажа, никакие съемки жиряков не были бы возможны. Но мне посчастливилось сразу пронести сумку с пленками и без промедления поместить драгоценное содержимое в морозильник.

Перед съемками я каждый раз переносил пленку из морозильника в обычный холодильник, затем в мешочек со льдом, из которого я ее вынимал уже в прохладном ночном воздухе пещеры…

После съемки — в Порт–оф–Спейн, где от зноя плавится асфальт. В переносном холодильнике пленку доставляли в заранее предупрежденную лабораторию с кондиционером, где ее тотчас проявляли.

И все же мне довелось убедиться, как трудно уберечь теплочувствительную инфрапленку…

Утром, когда я шел домой после съемок, одна катушка выскользнула из мешочка со льдом в моем рюкзаке и скатилась к спине. Когда ее проявили, она была наполовину черная.

Ох, непростое это дело — инфрасъемки… Каждый раз, когда меняешь объект, надо сперва делать пробу. Различные поверхности по–своему отражают инфрасвет, и тут тебя никакие экспонометры не выручат, надо снимать пробные кадры.

Необходимо также вносить поправку при установке резкости, если — как это делал я — сперва устанавливаешь ее при обычном свете.

А сколько груза таскали мы на себе каждый раз! Автомобильный аккумулятор, ноктовизор, рамки для фильтров, три штатива, светильник с батареей, кинокамера с батареей, фотоаппаратура, электронная вспышка — все это каждое утро выносилось из пещеры для чистки и протирки, а вечером волокли обратно в пещеру…

— Поглядите на ослика! — кричала владелица участка миссис Райт, при виде согнутой в три погибели человеческой фигуры.

Впрочем, голос ее звучал сочувственно, и я не обижался, тем более что она разрешила нам работать в той самой пещере, где до нас занимался исследованиями Девид Сноу.

Один из людей миссис Райт помог нам с Джоном Данстоном соорудить в пещере платформу для съемок. Для этого мы сперва доставили к входу в пещеру два огромных бревна. После чего начали пилить, стучать и кряхтеть… От такого шума у меня стало тревожно на душе. В голой пещере любой звук невероятно усиливается, и как мы с Джоном, уподобившись муравьям с громоздкой ношей, ни старались тихонько укладывать колоды, стоял непрерывный грохот.

Но вот наконец перед закоулком с гнездами уложена на полу платформа, можно на время удалиться. Кажется, обошлось — птицы скоро вернулись на гнезда как ни в чем не бывало. Добавлю, что хотя я не одну неделю наведывался в пещеру, это никак не отразилось на насиживании. На скальных полках двадцать пять птенцов благополучно развились и достигли зрелого возраста.

Обычно я ждал, пока взрослые птицы вылетят из пещеры за кормом, потом быстро шел со своим грузом через бурлящий поток вверх по отлогому мостику и быстро взбирался на платформу. Там я расставлял аппаратуру, включал обычный свет, наводил резкость, гасил свет, после чего остаток ночи сидел тихо, как мышка, до половины четвертого, когда птицы в последний раз вылетали за провиантом. Меня они даже на замечали.

Благополучному развитию птенцов помогло и то, что почти каждую ночь я вылавливал больших крабов, подбирающихся к гнездам. Эти живые танки безжалостно щиплют птенцов своими мощными клешнями и поедают их заживо. Я сам видел такую расправу в ноктовизор. Дело происходило на полочке, которая была для меня недосягаема, но с того раза я старался заблаговременно вмешаться в дела природы, хотя обычно держусь в стороне.

Ночи на платформе пещеры Дьявола — одно из самых замечательных воспоминаний в моей жизни. Для невооруженного глаза кругом мрак кромешный. А ноктовизор открывает вам дверь в иной мир, своеобразие которого подчеркивается странным зеленоватым светом.

Около семи, через час после заката, когда сгущается ночная тьма, в колонии гуахаро ленивая дремота сменяется заметным оживлением. Тонкие шейки птенцов — словно хилые стебли в подвале — качаются влево–вправо, глаза закрыты, но клювы теребят родителей. Волнами звучит хор голодных голосов. Одна за другой срываются с полок птицы, и вот уже в воздухе, пощелкивая, носится целая стая ночных навигаторов.