В королевстве Кирпирляйн - [76]

— Ворота видите? — прошептал Брус. — Сразу за ними повернете налево и бегом на перекидной мост. За мостом уже две дороги. Налево — вниз, в город, направо — в горы. Но в горы не ходите, там такие чудовища обитают, что в одиночку да без опыта нечего и соваться. Бегите вниз — если будет погоня, спрячетесь в переулках. А дальше так: спросите харчевню старого Перешника на борзаковской дороге, ее всякий знает. Ну, а самому старику шепните, что, мол, привет ему от Бруса. Он вам поможет… Да! Серебрилл-то без надобности из ножен не вынимайте, ваша милость, да поглядывайте вокруг повнимательней. Ну а если уже придется драться — тогда рубите смело, нет такой силы, чтобы против этого меча устояла!

— А вы-то что же, остаетесь? — спросил Ростик.

— Нет, — ответил Брус. — Оставаться мне никак нельзя тоже. Мне теперь с Бескорыстным не по пути. Только и с вами я не пойду, уж не сердитесь. Не тянет меня больше на приключения, стар стал. Если Перешник спросит про меня, скажите — на север ушел, родственников навестить… Ну, прощайте. Вам первым бежать…

Ростик хотел ему что-то сказать, но в это время из замка донеслись протяжные звуки трубы. Брус махнул рукой. Быстрее!

Марина и Ростик вышли из тени, миновали сараи и коновязь и бегом пустились к воротам. Как Брус и говорил, за воротами оказалась мощенная камнем дорога, ведущая к подъемному мосту. По ту сторону рва поднимались черные зубцы скал. Охраны нигде не было видно, наверное, она попряталась от лучей нещадно палящего солнца.

Мост прошли без помех. Дальше дорога повернула влево и стала спускаться в долину Внизу показались громоздящиеся друг над другом крыши города…

Глава 3

Арвид кончил мести и выбросил мусор в большой деревянный ящик, стоявший у дверей. Веник он швырнул туда же и на подгибающихся от усталости ногах поплелся к своему месту.

— Веселей шевелись, дохлятина! — крикнул ему один из дежурных сержантов.

— Ничего, когда пойдут глоты, у этого молодца прибавится резвости, — добавил другой, сдавая карты.

— Только пятки засверкают! — взвизгнул третий, толстенький краснощекий коротышка, и затрясся от хохота, радуясь собственному остроумию. Первые двое, глядя на него, тоже загоготали.

Несколько заспанных физиономий поднялись над нарами, и кто-то спросил хриплым шепотом:

— Что, подъем?

— Ну-ка, тихо там! — рявкнул сержант. — На цепь захотели?

Головы сейчас же попрятались.

Арвид добрался, наконец, до своего места в дальнем конце казармы. Здесь, у стены, рядом с крохотным окошком, выходящим на освещенный прожекторами плац, приткнулись двухъярусные нары. Угол этот считался особым, мелюзги желторотой, только что набранной по деревням, сюда не селили, нары стояли широко, не в ряд, и помещались на них ребята, успевшие нюхнуть пороху.

Арвид снял кожаный панцирь, ослабил ремни на сапогах, бросил на тумбочку штык и фонарь и без сил повалился на нары.

Несмотря на усталость, сон все не шел. В тяжелом, спертом воздухе казармы глухо отдавался дружный храп, чей-то надсадный кашель, тихо потрескивал динамик сигнального пульта на столе дежурного. Из-под решетки у противоположной стены доносились стоны и всхлипывания пленного нетопыря, на котором во время занятий децим Беляш демонстрировал болевые приемы. Встревоженные близким соседством нетопыря, угрожающе порыкивали коняки в стойлах, трещало дерево, когда они точили о него свои крепкие загнутые когти.

Над собой Арвид видел плохо оструганные доски верхних нар. Стоило лежавшему там Выдерге повернуться с боку на бок, как на Арвида сквозь широкие щели сыпалась соломенная труха. Ворочался Выдерга часто, шумно вздыхал и, наконец, шепотом спросил:

— Хруст, эй, Хруст… ты спишь?

Арвид промолчал, Хруст… Прошло всего несколько дней с тех пор, как он стал Хрустом, курсантом отдельной учебной центурии, но ему казалось, что никто не называет его Арвидом уже целую вечность.

В гарнизонном госпитале, где его держали из-за контузии, он звался «лежачим из второй палаты», только старый военный знахарь во время ежедневного обхода называл его «голубчиком-привстаньте».

Однако, когда Арвид пытался рассказать добродушному старичку о том, как по музейному коридору попал сюда из другого мира, тот лишь досадливо морщился и назначал новые процедуры.

— Придется, голубчик, вам полежать еще день-два, — говорил он, протирая очки, — Да вы не расстраивайтесь — все это пройдет! Главное — не вставайте и не думайте ни о чем.

В конце концов Арвид понял, что лучше помалкивать, если не хочешь проторчать здесь всю жизнь. Он должен отыскать дорогу домой, но для этого нужно, как минимум, выбраться из лазарета.

Приняв это решение, Арвид стал во всем соглашаться со знахарем, исправно принимал лекарства и процедуры, многие из которых не могли доставить больному ни малейшего удовольствия. Следствием такого примерного поведения явилось его полное, с точки зрения знахаря, выздоровление, и несколько дней спустя он был выписан из госпиталя «для дальнейшего прохождения службы в учебной когорте».

В учебную когорту Арвид прибыл поздно вечером. Когда скрипучая колымага, груженная тюками с бельем, через широкие ворота вкатила на хозяйственный двор, ни в одном окне уже не было света, только ослепительно горели прожектора на плацу.