В координатах мифа - [18]

Связующих нитей прайм

переплелись.

Твой или мой лабиринт,

комнаты, коридор.

Но кем-то написан скрипт,

скрывающий дверь во двор.

Прописанный в гипертекст

самодержавный код.

У каждого свой контекст

В процессоре со-свобод.

У каждого все твое,

Свое, но в одной сети.

Се Человек – объем,

движения в карантин.

Открытой колоды карт

мерцающее окно.

У каждого свой квадрат

небо и дно.

Зацикленный круг 3D

Объемный проект лица.

Конец короля, – гарде.

И новый виток конца.

С начала – язык ОСы

кодирует битом быт,

на Гринвич собрав часы,

от цифр в глазах рябит.

У каждого два числа

второе из чисел – ноль.

Невидимо нить прошла,

прошила стежком юдоль.

Петлей затянуло кэш

сплетение нитей реж.

Фьючерс

В компании дверей, реклам и стенок

Живой товар уходит за бесценок,

За бусы окон продается взгляд.

Последний грош бросает мот на ветер.

Скупец клянется: голодают дети…

Базар шумит, течет торговый ряд.

Прошла молва: из-под полы торгуют

Немецким счастьем в гренадерской шкуре,

Французским чувством в тонком неглиже.

Но дефицит не просто достается,

Одним лишь златом здесь не обойдется

И можно сторговаться на душе.

Классический контракт он вечно в моде.

Агностик мир прожарен на штрихкоде.

От яблока откусан бизнес-ланч.

Не с той ли яблони из девственного сада,

Где истины слепые, как котята,

Среди корней резвясь, играли в мяч.

Эль Классико, Авели и Каины

В дымах войны не разгибали спины

Одни в обозе шли, другие жгли огнем.

Потомки Вавилона и Гоморры

На бирже заключают договоры —

Пшено, бобы, металлы, страсть, бетон.

Скупают маклеры дешевые гримасы,

С трудом за спросом успевают массы,

Товар лицом, с лица греха не пить.

Кредит без дна, и Ничего не стоит,

Из ничего ничто не происходит.

Процентом ничего не обложить.

Земля не больше содержания урны.

Подмостки дно, Поверхности котурны.

Шинель идей накинута на торс.

Брутальный лик еще не виден в камне,

Но коронован уж и обезглавлен.

Вопрос цены не больше чем вопрос.

Ответ к оплате топором приставлен.

Свобода

Свобода быть битым или…

Свобода быть чьим-то в мыле.

Остаться собой, свобода.

Свобода следить за модой.

Свобода жить тем, кем жил.

Свобода тугих пружин.

Свобода порвать струну.

Свобода глотать блесну.

Свобода сорвать стоп-кран.

Свобода страдать от ран.

Решение, все на кон,

Свобода уйти с дождем.

Свобода платить долги.

Свобода иметь мозги.

Свобода читать псалмы.

Свобода творить холмы.

Свобода носить ножи.

Свобода любить и жить.

У скрытых плющом ворот

Стоит легион свобод.

«В плену у моря, узник шумных волн…»

В плену у моря, узник шумных волн,

Впитавший соль и неизбывный ветер,

Старый маяк, пронзая явь и сон,

хранит фарватер несколько столетий.

С ним призрак старика, среди прибрежных скал

в морщинистых руках фонарь не угасал

ни в прежние века, ни в новый тихий век.

Над темным морем кружит свежий снег.

Надежда – луч

над кладбищем столиц,

Затопленных по недоразумению,

и ящеры – потомки певчих птиц —

над маяком друг друга жалят пеньем.

Любить

Любить грешно, любить опасно,

Любить преступно, от ножа,

Любить без сна, любить без масок,

Любить азартней куража.

Любить наперекор надеждам,

Любить до контрактур любви,

Простить, любить, когда отвержен,

На расстоянии, на вы.

Гореть, любить необратимо,

Светить от счастья. Обогреть.

И безмятежно быть любимым,

И овладев, не охладеть.

Любить и трением, и тактом,

Любить, застигнутым грозой,

Любить, дыша морским закатом.

Творить. Хранить. Нести любовь.

Сквозь одиночество и будни,

Через архив календарей.

Вдохнуть твои глаза и губы…

Любить сильней.

Страсти Ромула

Дочь красочной Флоренции,

Или сестра Сицилии,

Прошла ножом под сердцем.

И распустилась лилия.

Свободная для нового —

Запутанного прежнего,

И словно избалована

От сладкого до нежного.

Прохожая? Похоже, да.

Оливковые волосы.

И сердце снова молодо

поет забытым голосом.

Патрицианка с первого

рассвета, откровения…

Бредет Ромул с таверны

разговорившись с тенью.

Песенка

В Ее омуте черти топятся —

Бесы злючие.

Хороводы их не изводятся —

Не соскучишься.

Рада алая заря

Пробуждению.

Черти носят в прохорях

прегрешения.

Фомки – ножики-глаза

Очи черные

В Ее омуте слеза,

Как отборные

Жемчуга да янтари.

Бесы плачут у зари.

В Ее облаке курят ангелы

Нивы ранние.

Пароход без нее уплыл в Англию,

Поезд – в Данию.

Вся – туманы над землей,

Танец лебедя.

Расстилается с зарей

Ангел вдребедень.

Постелит душе постель

В одуванчиках.

В Ее облаке вензель

Чудо-мальчика.

Он прижмет Ее к груди

Драгоценную

И возьмет. И полетит

За вселенную.

Прелюбодейка

Она влюбилась в него как кошка

И даже, легкая на соблазны,

Сама себя испугалась в прошлом

Неубедительно-своеобразно.

Она сомнения вином кропила

И признавала за алкоголем

Почти магическую силу

Над эфемерною силой роли.

Она запутывалась в одеждах

И платья стали как лабиринты,

Когда увидела его, но прежде

Заговорили ее инстинкты.

Она с судьбою сыграла в салки

И, поддаваясь, ломала жесты,

То изгибаясь хвостом русалки,

То прикрываясь фатой невесты.

Она открылась к нему навстречу

И отдавалась в смешении чувства.

И он над нею расправил плечи

Он брал Ее с прямотой и хрустом.

Она ходила в его сорочке

Из страсти в ванну, затем обратно,

И он был с нею, пожалуй, точен:

«Благоразумно и ей приятно,

Прелюбодейке, Самаритянке».

Она совсем уже раздарилась

И ей казалась, она влюбилась.

Он представлял ее лесбиянкой…