В конце пути - [56]

– Как эту песню услышу, деда вспоминаю. Мальчишкой я его ужасно боялся. Бывало, как глянет из под бровей – ну прямо мороз по коже, – Николай наклонился и отключил магнитофон. – Он ведь настоящий офицер, рубака был, из тех, кто баклановским ударом владел. Знаете, это когда человека шашкой наискось с одного удара надвое разрубали. Помните фильм «Два товарища»? Дед, когда этот фильм смотрел, плакал. Знаете, там есть такая сцена, когда белые офицеры во главе с полковником, клином идут в море топиться. Другие фильмы о гражданской войне смотреть не мог, говорил сплошная брехня. Он Новочеркасское юнкерское училище кончал. А я тоже у себя сначала поступал в РАУ, на стратега, по конкурсу не прошел, а уж в Орджо потом с теми же баллами приняли, там каждый год недобор бывает. Училище наше на месте бывшего владикавказского кадетского корпуса расположено. Мы спали в тех же самых казармах, в которых до революции кадеты жили. Здание старое капитальное, стены из красного кирпича метровой толщины, коридоры с арками, длиннющие. А церковь, в которой кадеты молились, сейчас под спортзал приспособили, только купол убрали.

– Знаешь Коля, многие военные училища располагаются в такого типа старых зданиях. Наше Ярославское училище тоже в бывшем здании кадетского корпуса помещается, и еще есть такие, я не раз про то слышал, – счел нужным вставить реплику Ратников.

– Когда я после выпуска домой приехал, дед велел мне к нему в парадной форме явиться. Он тогда уж еле ходил, больше лежал. Но меня увидел, сразу встал, со всех сторон оглядел. Вижу, доволен, а сам все приговаривает, не тот, не тот офицер сейчас, испортили большевики все, все традиции испоганили. А потом молиться стал, Бога благодарить, что внука перед смертью сподобил офицером увидеть, – продолжил свой рассказ Малышев.

– Так у деда твоего судьба похожа на шолоховского Григория Мелехова? – Ратников события гражданской войны на Дону, как и большинство советских людей, рассматривал прежде всего через «тиходоновскую» призму.

– Нет, ничего общего. Шолохов ведь писал Григория с реально человека Харлампия Ермакова. А тот из рядовых казаков, на фронте в офицеры вышел и потом во время верхнедонского восстания отличился, даже дивизией командовал. А дед он потомственный казачий офицер, его отец тоже офицером был. Да и не метался он никогда как этот Ермаков-Мелихов, то к тем, то к этим. Дед, он всегда за белых воевал в корпусе генерала Мамонтова. Его в 20-м году на Кубани в плен взяли, когда он в тифу лежал, каким-то чудом его не тронули, и потом как-то обошлось. Но он до самой смерти как был белым, так и оставался. Хотя мысли свои только в кругу семьи высказывал, потому видимо и не загребли его ни разу. Переубедить его невозможно было, не та, говорит, Россия стала, испохабили большевики страну, – охотно пояснял Николай.

– И сколько он прожил? – задумчиво поинтересовался Ратников.

– Девяносто два года. Я его тогда после выпуска в последний раз видел живым. Знаете, как он меня напутствовал. Служи, говорит, России, а не начальству. Начальство оно меняется, а Россия всегда будет. И вы ведь сейчас нам, примерно, то же сказали. Разве не так, Федор Петрович?

«Ишь ты, какую аналогию провел», – подумал Ратников, чувствуя, что, тем не менее, польщен, хотя его понимание кому он служит не могли совпадать с тем, что имел в виду бывший казачий сотник. Для Ратникова родина прежде всего олицетворялась великим и могучим Советским Союзом, страной созданной гением Ленина, построенная большевиками и т. д, и т. п… так его воспитывали, так его учили. Подполковник уклонился от ответа, промолчал, а Малышев вновь заговорил о деде:

– К концу жизни он все же немного подобрел к советской власти, за то, что страну великой сохранила. В пионерском возрасте, я часто с ним спорил, доказать пытался, что Советский Союз более великая страна чем его царская Россия. Я ему цифры всякие привожу. Помните, лет десять назад у нас модно было все сравнивать с тринадцатым годом. А он мне – бумага от лжи не краснеет. Я ему про победу в Отечественной войне, что СССР и в одиночку мог бы Германию победить, и без второго фронта, а вот царская Россия нет. А он мне – русская императорская армия врага до Волги, как советская, никогда не допускала и людей в сражениях столько не теряла. А что касается победы в одиночку над Германией, он так хитро усмехался и говорил, что важнее второго фронта была та жратва, которую союзники нам по ленд-линзу поставляли. Ведь к лету сорок второго немцы захватили почти все хлебопроизводящие районы СССР, Украину, весь Дон, Кубань, частично ставрополье, центрально черноземный район. И если бы не то продовольствие голод бы дикий начался, и не двадцать, а как минимум шестьдесят-семьдесят миллионов человек потеряли бы. Вижу и здесь я не очень компетентен и опять на Гражданскую войну перехожу. Я ему, вам в Гражданскую империалисты многих стран помогали. А он мне – брехня, помощь была мизерной, и на всех главных фронтах никаких интервентов не было, воевали мы сами, а вот за большевиков кто только не воевал, и китайцы, и венгры, и латыши, причем не единицы, а в больших количествах, целыми полками воевали. И еще на что он мне просто глаза открыл, что у большевиков в руководстве русских почти не было, большинство составляли евреи, латыши, кавказцы, поляки. Оттого они русскую кровь лили от души, в охотку. Тогда я свой главный козырь привожу: почему же вас разбили? А он и на это по-своему отвечает, не нашлось де у нас вождя, который смог бы нас всех объединить, таких, какими у большевиков были Ленин и Троцкий. Они умом, хитростью и жестокостью белых вождей превзошли. Ленин простых мужиков декретом «О земле» купил, после которого они в Красную Армию и пошли валом. А наши вождишки, все помещичьи усадьбы сохранить хотели с барышнями тургеневскими. Вот и профукали, и барышень, и Россию. Ну, а я тогда как положено по пионерско-комсомольски мыслил, что на уроках истории в голову задалбливали, тому и верил. Говорю деду, что белые прежде всего своими зверствами от себя народ оттолкнули. А он мне, что ты можешь знать о том, как большевики зверствовали? Были, говорит, и с нашей стороны жестокости, но что красные в казачьих станицах творили, слов не хватит рассказать, или как матросы любили над пленными измываться. Офицеров пленных на части рубили, кожу сдирали, а про сестер милосердия и вспоминать страшно, что с ними делали. Он в подробности-то особо не вдавался, но давал понять, что зверствовали и те и другие, красные особенно отрывались в станицах и в буржуазных кварталах, а белые в рабочих слободах и еврейских местечках. Вижу, насчет Гражданской войны он мне не по зубам, опять на современность перевожу, Гагарина, Королева ему в пример ставлю, как советские достижения. Так он и здесь нашелся. И в старой России великие ученые и летчики были, и радио в России изобрели, и таблицу Менделеева открыли, и телевидение тоже бы в России было впервые изобретено, если бы не было этой революции, и русский инженер Зворыкин из страны не иммигрировал и первый кинескоп был вынужден в Америке разрабатывать. Кстати, а вы в курсе, что у истоков телевидения стоит русский?