В конце пути - [2]

В Великую Отечественную Войну Рудный Алтай стал вспомогательным «хребтом» страны (не оспаривая приоритета Урала на звание «станового»). Не знающая неурожаев земля все четыре года спасала эвакуированных и кормила солдат на далекой передовой великой битвы. А свинец, что добывался в здешних рудниках… каждые три девятиграммовые «капли» из пяти, выпущенные красноармейцами в ту войну, сделали из того свинца. Именно с войны начался бурный рост промышленности области и самого областного центра. Если с 19-го по 39-й годы население Усть-Каменогорска практически не выросло, оставаясь на уровне тех же двадцати тысяч жителей, то уже к 1959 оно составило сто пятьдесят тысяч! За эти двадцать лет в области-медвежьем углу построили: Усть-Каменогорскую ГЭС, огромный свинцово-цинковый комбинат, НИИ цветных металлов, конденсаторный завод, металлургический завод «Востокмаш», Зыряновский и Лениногрский полиметаллические комбинаты. Здесь, на краю страны под эгидой всесоюзного министерства среднего машиностроения создавался мощный промышленный центр. Продукция Усть-Каменогорска и области, цветные и редкоземельные металлы, предназначались прежде всего для оборонной и космической отраслей – маховик гонки вооружений, подхлестнутый началом «холодной» войны начинал работать на полную мощность.

Конец кофейнообразной долины пришел тогда, когда, казалось, она должна была принести, наконец, живущим здесь людям, уставшим от войн и преобразований, покой и достаток. Ан нет, страна Советов заразилась эпидемией гидростроительства. С людьми не церемонились, а природа чем лучше, и ее, паскуду, посредством большевистской атаки, изменим, преобразим. Мало показалось одной плотины у Аблакетки, маломощной получилась ГЭС, водохранилище в условиях высоких скалистых берегов не могло разлиться и накопить большого объема воды. Другое дело, если еще одну плотину поставить выше, перегородив Иртыш в узком месте, неподалеку от деревни Пихтовка и чуть выше пристани Серебрянка. Вот там водохранилищу есть где разлиться, ведь рядом Долина. Запрудили Иртыш второй плотиной, разлилось водохранилище и… И почти вся уникальная Долина двух рек, Долина-Кофейник, поймы Иртыша и Бухтармы с плодороднейшими землями с бывшей станицей Усть-Бухтармой, Гусиной пристанью, прилегающими деревнями и поселками, оказались под водой. Над ничейной землей и экспериментировать можно без оглядки, без страха ответственности. Долго плавали по «рукотворному морю» гробы, всплывшие из затопленных, не перенесенных погостов, как последняя память о погубленной земле.

Многие из местных жителей, чьей родины больше не существовало, не пожелали оставаться жить в построенных по стандарту однотипных сборно-щитовых домах (взамен затопленных рубленных из бревен), во вновь образованных поселках, на каменистой, большей частью малоплодородной земле на незатопленном участке Долины, у самых гор. Они разбегались кто куда, большинство ехали в Усть-Каменогорск, ибо областной центр рос, строился, требовал много рабочей силы, превращаясь в один из самых красивых и перспективных городов не только в Казахстане, но и во всем Советском Союзе. Остававшиеся шли трудиться на прокладываемую от Усть-Каменогорска до Зыряновска, по незатопленному краю Долины, железную дорогу, на возводимые по побережью нового водохранилища небольшие рыбный и судоремонтный заводы, но большинство притягивал цементный завод. То было крупное предприятие, производившее цемент на основе открытых здесь же залежей глины, обладавшей уникальными свойствами. Цемент высших марок шел на строительство шахт для пусковых установок стратегических ракет, ну а цемент более низкого качества на всевозможные гражданские строительные нужды. Все это теперь работало на энергии поднятой плотиной воды.

Оставшихся жителей, оказалось недостаточно, чтобы удовлетворить потребности вновь построенного цемзавода, где требовалось до трех тысяч рабочих, более мелких предприятий и подсобного совхоза. Невиданное дело, во вновь образованном поселке осталось много свободного жилья, ведь строили на всех усть-бухтарминцев, не рассчитывая на такое количество беглецов. Потому кликнули людей со стороны, суля работу, а главное жилье. Жилья в стране Советов испокон, с самого 17-го года, как оно зародилось, всегда не хватало. Так в Долину, вернее в то, что от нее осталось, вновь поселилось немалое количество неместных, пришлых людей. Поселилось и немало казахов. Селились как близлежащие из правобережных селений и стойбищ, из Калбинских долин, так и дальние, степные казахи.

Разрушение уклада вольной жизни кочевников тоже начался с 30-х годов. Хотя еще в 20-х большевики проводили среди степняков определенную «профилактическую» работу, выкорчевывая всех, кто имел отношение к мелкобуржуазной националистической партии «Алаш-орда», которая сформировала даже свой полк в составе анненковской Отдельной Семиреченской Армии. Так вот, запугав, и без того не больно бойких степняков, власть и их стала раскулачивать, реквизировать скот, прикреплять к земле, объединять в колхозы, заставлять одних пахать землю, сеять пшеницу, других приноравливать долбить в шахтах уголь, руду, работать на заводах. Но эти новые для них дела они делали плохо и вынуждены были мириться с ролью «тупого», «тормознутого» народа, которых чему-нибудь выучить так же трудно, как из кривого саксаула сделать прямую доску. Но постепенно со сменой поколений и повышением уровня грамотности росло, так называемое, национальное самосознание степняков. Казахская молодежь уже не хотела мириться с ярлыком второсортного народа, они все более осознавали себя титульной нацией. Но в начале шестидесятых это было еще не очень заметно. Бывшую Долину теперь населяли куда более разношерстные люди, но трений, ни на национальной, ни на социальной почве не возникало. Внуки и правнуки казаков-сибирцев не унаследовали черт своих предков, два столетия являвшихся здесь фактическими хозяевами, или прятали их глубоко, всячески скрывая свое происхождение. Бывшие крестьяне-новоселы, вернее их потомки, они так и не смогли почувствовать здесь себя полноправными хозяевами, хотя ради этого в года Гражданской войны сочувствовали большевикам и потом всячески их поддерживали. Киргиз-кайсацы, теперь именовавшиеся казахами… ну основная масса степняков никогда не отличалась экстремизмом, а молодая казахская интеллигенция еще не отрастила свои националистические зубы.