В конце концов - [17]

Конечно же, нас интересовали не столько древние кирхи, средневековые фонтаны, первые карманные часы и первый кларнет, изобретенные здесь когда-то. И даже не домик знаменитого Альбрехта Дюрера. Нас интересовало прежде всего все, что связано с зарождением нацизма, колыбелью которого и являлся этот средневековый город. В здешних пивных первые штурмовики орали свое «зиг хайль» тогда малоизвестному австрийцу Адольфу Шикльгруберу. Со здешних трибун возглашались Гитлером, Геббельсом, Герингом, Штрейхером обещания сделать третий рейх всемирным государством «по крайней мере на ближайшую тысячу лет». По узким улицам, улицам-ущельям, где с каждого фасада в современность смотрело средневековье, под грохот барабанов и писк дудок шагали бесконечные факельные шествия мракобесов.

На процессе мы уже вдоволь наслушались о позорных страницах биографии этого почтенного средневекового города, выросшего на древнем канале, соединяющем две важнейшие водные артерии Германии — Дунай и Майн. Но знали мы его пока что заочно. Хотелось подкрепить это зрительными впечатлениями, вступить с Нюрнбергом в непосредственное общение.

Шофер и в этом деле оказался человеком сведущим. Пивная, где выступал Гитлер? Пожалуйста. Она, правда, разрушена, но ничего, кое-что сохранилось. И «фольксваген» подкатил к выгоревшему дому, смотревшему на улицу пустыми глазницами заколоченных окон. Над входом на кованой консоли прикреплена ржавая металлическая рука, держащая кружку с пивом. Двери нет. В засыпанном штукатуркой помещении толпились американские офицеры. Стены пивного зала были покрыты потемневшей росписью — сценки из старой баварской жизни. Роспись базарная. Но на высоту человеческого роста все фрески были выщерблены. Вот и сейчас американский лейтенант стоял на табурете и большим ножом отколупывал кусочек фрески. Увидев нас, он засмущался, спрыгнул с табурета и убрал нож.

Мы не сразу поняли, что он делает, но наш вездесущий шофер пояснил — господа американские офицеры любят сувениры. Они хотят иметь сувенир из пивной, где выступал Гитлер. Нам сувениры были не нужны, но посмотреть, где ядовитые споры фашизма дали свои первые ростки, было интересно. Мы откозыряли и ушли, оставив американцев на свободе колупать стенную роспись.

Поехали дальше в глубь старого города. Впрочем, поехали это не то слово. Стали осторожно пробираться между развалин, потому что самого города, прославленного всеми туристскими справочниками, уже не было. Английская и американская авиация на прощанье так потрудилась над старинной частью Нюрнберга, что превратила ее в огромную сплошную руину, в которой немцам за месяцы, прошедшие со дня окончания войны, удалось разобрать лишь проезды и проходы вдоль улиц. Тут уж действительно руками разведешь. Заводы, поставлявшие для армии танки, орудия, авиационные моторы, остались целехоньки. Аристократические предместья, где жили все эти штрейхеры и владельцы заводов, питавших войну, сохранились превосходно. Даже стекла там не выбиты. А вот седая старина разутюжена, что называется, всмятку.

Где на машине, где пешком пробираемся через руины. Какой-то маленький господин с перышком кашьяна в охотничьей куртке и замасленных замшевых шортах, из которых торчали посиневшие от холода колени, вызвался быть нашим проводником. Пачка сигарет? О, это его вполне устроит! Он давно не курил настоящих сигарет. Убеждаемся, что шофер наш просто незаменимый человек. Он довольно бойко переводит то, что говорит добровольный гид, и мы гуськом пробираемся через развалины, местами угадывая бывшие улицы лишь по каким-то мало определенным ориентирам: чудом сохранившейся стене, воротам, ведущим в пустоту, или синей табличке с названием улицы, валяющейся на битом кирпиче.

Эта атмосфера апокалиптических разрушений обнимает нас сразу же за тяжелой аркой северных ворот, и трудно, очень трудно, даже держа в руках туристский справочник и привязывая себя к сохранившимся ориентирам, зрительно воссоздать облик этого очень старого и, вероятно, действительно красивого города. На славившейся своей великолепной готикой старинной площади Хауптмарк, носившей потом наименование Адольф-Гитлерплац, сохранился только фонтан. Знаменитая Фрауенкирхе — искуснейшее сооружение каменщиков тринадцатого века, стоит пустая, выгоревшая, похожая на старую театральную декорацию, которую растрепал ветер.

Руины, руины, руины… Чудом уцелел Альтенбрюке — старый горбатый мост через речку Пехнау, соединяющий теперь одни развалины с другими. Как покосившийся театральный задник, стоит фасад древней ратуши, где еще шесть столетий назад духовные предки сегодняшних подсудимых принимали сочиненные ими расистские законы. Между двух гряд битого кирпича поднимаемся к старому замку и по валяющейся среди кирпичей синей табличке узнаем, что идем по Бургштрассе. А замок массивной серой громады возвышается на скале. Ему тоже досталось: потрескались стены, покосилась старая башня.

— Вам, наверное, приятно смотреть, как американцы отомстили за ваши разрушенные города, — говорит шофер и добавляет: — Ведь говорят, что труп врага хорошо пахнет.