В компании теней. Книга 1. Ч1 - [37]

— Скучная.

— А ты много стихов читал?

— Я вообще мало что читал. Последний раз я держал в руках книгу, когда был ребёнком, — резко ответил Син, но, помолчав немного, чуть мягче добавил: — Но и тогда выбор был ограничен парочкой классиков. После Мильтона это детские потуги.

— Для ребёнка у тебя был весьма изысканный вкус. Я тоже всегда предпочитал серьёзную литературу.

— И посмотри, куда нас привели наши изысканные вкусы, — сухо заметил Син. — На самое дно мира.

Призрачная улыбка промелькнула на губах Бойда.

— Интеллект и здравый смысл не всегда идут рука об руку. И, раз уж об этом зашла речь, интеллект никак не влияет на то, как сложится жизнь человека.

Син не ответил, смерил Бойда недоумённым взглядом и вернулся к чтению. Или просто сделал вид, что читает, учитывая, что он уже битый час пялился на одну страницу.

Бойд наблюдал за ним, не таясь. Первые дни их совместного сосуществования были ознаменованы безразличием, но время шло, и Бойд видел, как разительно отличается отношение Сина к нему от тех отношений, которые сложились у него с его бывшими напарниками, и на смену безразличию пришло любопытство. А после последней миссии градус интриги резко подскочил.

Пару дней назад их отправили на разведывательную операцию в Испанию и поселили в одном номере. Син пошёл в душ в своей мешковатой одежде, а вышел — в одном полотенце, обёрнутом вокруг поджарых бёдер, не оставлявшем простора для воображения.

Это был удар ниже пояса.

Син был соткан из бронзовой кожи, прокачанных мышц и старых шрамов. Сзади на плече красовалась татуировка. Выделенные курсивом чёрные буквы сплетались в изысканную вязь слов: «Существование множества законов доказывает существование множества грехов»(1). Изысканная каллиграфическая татуировка, в которой Бойд узнал цитату из поэмы Мильтона «Потерянный рай», никак не вязалась с этим стальным телом. Бойд полночи не спал, гадая, когда Син набил её, и какой храбрец осмелился вонзить иглу в его плоть.

— Я думал, тебе понравилась ирония цитаты, а ты, оказывается, набил тату из большой любви к творчеству Мильтона.

Син погладил пальцем корешок книги.

— Не уверен насчёт любви. Скорее всего понемногу. Там, где я вырос, было всего шесть книг. «Потерянный рай» была одной из них. Я мало что понимал, потому что в то время мой английский оставлял желать лучшего, но книгу сохранил. Позже, когда я стал старше и наконец понял, о чём, чёрт возьми, в ней идёт речь, я смог оценить её по достоинству.

— А на каком языке ты говорил, если не на английском?

Син откинулся на спинку стула и, помолчав, ответил:

— На мандаринском (2).

— Правда? Ты жил в Китае?

В этот раз пауза была значительно дольше. Син потеребил край рукава рубашки, видавшей лучшие времена, засунул большой палец в дырку и через силу выдавил из себя:

— В Гонконге. Но моя мать родилась в материковой части Китая.

— Я не знал, что ты жил в Китае.

Син обладал теми чертами лица, которые не позволяли идентифицировать его национальность со стопроцентной точностью. По крайней мере, Бойд и не предполагал, что в нём есть примесь азиатской крови.

— И как долго?

— Какое-то время.

Эта информация лишь подогрела любопытство Бойда.

— Твой отец владел китайским?

Натянувшаяся до предела струна напряжения ослабла. Син пожал плечами и забарабанил пальцами по столешнице.

— И ещё сборной солянкой из латиноамериканских языков и диалектов (3).

С губ Бойда сорвался тихий смешок.

— А ты владеешь каким-нибудь языком из этой сборной солянки или только китайским?

— Испанским. Он не учил меня португальскому, — Син захлопнул книгу и толкнул её на середину стола. — Наслаждайся. Книга отвратительная. Депрессивная и пропитанная фальшью от первой до последней страницы.

— Спасибо.

Бойд коснулся обложки, провёл пальцем по глянцевым буквам заглавия книги. Тема, которую они затронули, пробудила в нём воспоминание о том, что он не воскрешал в памяти уже много лет.

— Моя мать француженка. Ты знал?

— Нет. Я знаю лишь, что она белая и блондинка.

Лицо Бойда озарилось ослепительной улыбкой, но она завяла, так и не успев расцвести. Он произнёс, не отрывая взгляда от книги:

— Когда я был маленьким, она часто говорила дома по-французски. Мои самые ранние воспоминания связаны с тем, как она учила меня этому языку. Это было единственное время, когда она не…

Бойд не решился высказать вслух надежды, которые питал тогда; что, возможно, мать гордилась им или даже немного любила его в те редкие моменты. В остальное время она либо игнорировала его, либо не воспринимала всерьёз, либо просто смотрела сквозь него, в глубине души желая, чтобы он никогда не появлялся на свет.

Бойд пожал плечами, теребя край страницы. Зря он завёл этот разговор, это было глупо с его стороны.

— Не суть. Это единственный иностранный язык, которым я владею. Французский.

— Что ж, тебе стоит выучить испанский, — Син перестал барабанить пальцами по столу и перевёл взгляд с Бойда на книги.

— Возможно. Когда-нибудь.

— Возможно, — ответил Син и, не зная, что ещё сказать, открыл учебник. — Как бы то ни было, я удивлён, что ты узнал цитату.

— Формулировка запоминающаяся.

— Действительно.