В когтях у хищника - [9]

Возможно, это всего лишь случайное совпадение и кому-то просто захотелось прогуляться по холму. Вряд ли этот человек имеет что-либо общее с тем типом из самолета, на которого жаловалась Антония. Кому понадобилось следить за ней? Вздор какой-то!

Однако казалось странным, что он все же вспомнил об этом — и вспомнил именно когда читал письмо. Ужасно странно и неприятно…

Глава 3

Первое, что бросилось Антонии в глаза, была большая клетка, где свистели и щебетали птицы. Перед глазами мелькали перья всех цветов и оттенков — зеленые, желтые и даже небесно-голубые. Птички просовывали сквозь сетку клювы, бегали вверх и вниз по маленьким лесенкам, забавлялись, звоня в крошечные колокольчики. На ветках сидели парочки и, любовно воркуя, нежно ворошили друг другу яркие перышки на шейках. В огромном холле с побеленными стенами и длинными незашторенными окнами эта клетка являлась единственным ярким пятном.

Дугал Конрой заходить не стал, объяснив это тем, что не хочет мешать ее встрече с родственниками. Он лишь занес в дом чемоданы и ушел, оставив Антонию в полном одиночестве.

Старый особняк на вершине холма немало удивил девушку. Безусловно, он понравился бы всякому, кто любит уединение. Построенный на такой высоте, дом открывался и тем ветрам, которые дули с моря, и тем, что прилетали с западных гор в сотне миль отсюда. В заброшенном саду было над чем потрудиться. Здесь, например, не помешало бы так разместить каменистые террасы, чтобы они хотя бы немного защитили особняк от ветра. Если чахлые рододендроны и гортензии подрезать и как следует удобрить, они вполне могли бы служить украшением. А вот громоздкое копейное дерево, черные листья которого постоянно лязгали, как шпаги, лучше совсем убрать с середины лужайки. Невысокие сосны вдоль восточной стены можно подрезать так, чтобы их кроны стали гуще и тоже служили бы защитой от морского ветра. Антония размышляла над этим, подъезжая по гравийной дорожке к дому. Наверное, то же самое думали о саде Айрис и Саймон.

Место и правда было неплохое. Интересно только, не чувствуют ли себя здесь Айрис и Саймон одинокими и оторванными от мира, особенно когда в окна стучит ветер, а далеко внизу, как будто отзвуки грома, шумит море. Солнце, словно ковром, покрывало склон холма золотом. Приглаженные ветром пучки жесткой травы блестели, как ухоженный мех. И все же, стоя в светлом просторном холле, Антония чувствовала себя одной на всем белом свете.

Но вот уже с лестницы к ней с шумом спускался Саймон.

Увидев радостное лицо кузена, которое стало еще шире и приветливее, чем она помнила, и протянутую к ней руку, Антония немного воспрянула духом.

— Как здорово, что ты все-таки здесь, Тони, — воскликнул он и чмокнул ее в щеку мягкими мокрыми губами. — Неужели, когда он целует Айрис, они такие же мокрые? — пронеслось у Антонии в голове. — Конрой обещал тебя встретить и быстренько покончить с делами. Слыхала — десять тысяч фунтиков? И еще бог знает сколько тебе. Бедная тетушка Лаура. Мы тут с Айрис подумали, а не соединить ли нам наши Капиталы? Поэтому мы тебя и позвали. Но даже если ты не захочешь остаться, ты уж, конечно, не пожалеешь о таком славном путешествии. Мы так расстроились, когда тебе пришлось на две недели отложить поездку. Надеюсь, ты теперь в порядке?

— Саймон, ты всегда так много болтаешь? — смеясь, спросила Антония. Она помнила его молчуном — приветливым, но крайне немногословным. Видно было, что он искренне рад.

Саймон тоже засмеялся, при этом его голубые глазки целиком скрылись в пухлых складках розового лица.

— Да нет, не всегда. Но и такая удача мне тоже не каждый день выпадает. Да еще Айрис! Погоди, вот ты ее скоро увидишь… Представляешь, у нее такие длинные волосы, что она может на них сидеть.

Саймон пошевелил пальцами, словно действительно держал в руках эти роскошные пряди, и от удовольствия вытянул губы трубочкой. Наверное, Айрис иногда распускала волосы и разрешала их потрогать — какое, должно быть, счастье для него!

Майлдмеи резко вскинул голову, как будто пробуждаясь ото сна.

— А мы как раз стелили в твоей комнате ковер. Его только утром привезли. Боялись, что опоздаем. Пойдем, познакомишься с Айрис. Кстати, как тебе мои птички? Правда хороши? Особенно вон тот желтенький. Он у меня скоро заговорит.

Он на минуту склонился над клеткой, с любовью наблюдая за ее яркими и беспокойными обитателями. Одетый в мешковатые серые брюки и изношенный полосатый свитер, дородный кузен казался еще толще. Его пухлый младенческий ротик был слегка приоткрыт, а глаза, словно от застенчивости, избегали смотреть Антонии прямо в лицо. Девушка вспомнила, что кузен с самого детства любил всякую мелкую живность — каких-нибудь морских свинок, головастиков, жучков и мотыльков. Теперь вот у него появилась женщина. Интересно, какая она — та, что хочет выйти замуж за добряка Саймона?

Как бы в ответ на ее мысли, на лестнице послышались легкие быстрые шаги. Антония подняла голову и увидела девушку в голубом рабочем комбинезоне. Да ей, пожалуй, не больше шестнадцати! Ее лоб был запачкан пылью. Светлые, почти белые волосы она уложила короной вокруг головы. Как и говорил Саймон, волосы были просто великолепны и блестели, словно только что распустившиеся почки серебристой ивы.