В Киеве всё спокойно - [72]

Ей вспомнилось, как много лет назад она приехала в одно из сел Полтавской области, где по сведениям Сандомирского, у селян сохранилась старинная мебель и другой антиквариат из разграбленного во время революции панского дома. Ехать было необходимо, притом срочно, из этого села к Сандомирскому попало сразу два подлинника передвижников: Васнецова и Маковского. Альбина приехала на неприметном сером «Москвиче», прихватив на случай удачи, грузовую машину с тентом. Она хорошо помнила ту поездку. Когда-то роскошное дворянское имение было сожжено и разрушено до основания, как и весь старый мир «насилья». Уцелел только заброшенный, наполовину вырубленный тенистый сад с кирпичными развалинами оранжереи, ‒ останки «дворянского гнезда». Этот беззащитный старый сад задел ее за живое, настолько он был живописен в метафоричности своего разорения.

У заборов застыли селяне, внуки и правнуки грабителей помещичьей усадьбы. «Вот и встретились коллеги», ‒ подумалось Альбине. Увидев ее, одни, оцепенели, у других, словно в беззвучном крике разинулись рты, и те и другие, выпучив глаза, не отрываясь, глазели на нее. Это было тупое сельское любопытство. Так, расставив ноги, бессмысленно пялится на тебя корова, отправляя естественную надобность. Периодически они покашливали и переглядывались с затаенной неприязнью и осуждением. Неряшливые старики, раскоряченные старухи в надвинутых на лоб платках, с пустыми, немигающими глазами.

Многовековой рабский труд, утеснения местных магнатов и советские репрессии провели естественный отбор: уцелели самые криводушные и лукавые. Их обветренные красные лица напоминали застывшие маски, но в неподвижных глазах таилась скрытая ненависть ящуров. Альбина знала, какую оголтелую ксенофобию питают деревенские к городским. Ее всегда поражала та пещерная злоба, с которой они смотрят на чужих. Не оборачиваясь, она чувствовала, как они, стоя позади нее, пучат глаза, обмениваются взглядами и злобно сопят. Она бы могла написать и защитить диссертацию на тему: «Идиотизм деревенской жизни» или «О скотской сущности селян». Могла бы, да времени не хватало.

Но, так ли необходим селянам их каждодневный однообразно изнуряющий труд? Жизненно необходим. Они и работают день и ночь. Работали б и по воскресеньям, и по праздникам, да религия запрещает. И соседи неусыпно и ревностно следят друг за другом, чтобы никто ни дай бог не работал в воскресенье или в церковный праздник. Зачем им это? Чтобы не умереть с голоду? Нет, отнюдь нет, ‒ чтобы не думать. Физический труд ‒ злейший враг мысли. Работа занимает их мысли, вернее, избавляет от них. Таким способом они борются с беспросветной скукой деревенской глуши.

Обделенные внутреннем миром, если у них забрать еще и отвлекающий труд, они, как мухи, передохнут от скуки. В ожидании смерти, не зная, чем себя занять, они изнуряют себя работой. Черный труд для них спасение от самих себя. Да, но, для них ли одних?.. Святой Серафим Соровский каждый день таскал на плечах мешок с камнями. «Зачем?», ‒ спросили у него. «Томлю себя, чтобы не утомиться от самого себя», ‒ доходчиво разъяснил изобретенный метод борьбы с одуряющей скукой своей подвижнической жизни Серафим. Вот так-то, а имя Серафим означает Сияющий Ангел… Нет, она бы никогда не смогла жить в селе.

Антоныча в казино не было, еще не пришел. В просторном полутемном зале все, как и везде: зеленые столы, и пластиковый фонтан посредине. Освещены были только игральные столы, а высокого потолка будто и нет, будто вместо потолка над забредшими сюда искателями счастья распростерла крылья владычица Ночь. Игроков мало, час пик для игры еще не настал. Альбина любила игру и с удовольствием играла в карты и в другие азартные игры. Играя, она разговаривала с Судьбой. В наш стремглав летящий в никуда век у каждого свой допинг: кофеин, никотин, алкоголь, деньги, власть, слава. О наркотиках она никогда не упоминала, слишком многих из тех, кого она знала, из-за них не стало. Каждый сам для себя выбирает способ релаксации, но перебор здесь чреват зависимостью, не слабее наркотической. Среди безотрадно серой повседневности каждый ищет свой источник адреналина, одни, играют в войну, другие — в теннис. Охота же поиграть на деньги, на первый взгляд, невинное увлечение. А определение «азартный человек», не обидное, а скорей, наоборот, в нем подразумеваются качества страстной, соревнующейся личности. Здоровое чувство азарта помогает в достижении поставленной цели и одновременно позволяет еще и выиграть какую-то сумму денег. Но тут, как со спиртным, необходимо знать свою дозу. Страсть к игре легко переходит в болезнь, завладевающую сознанием манию и, если у игромана отобрать его единственную радость, заставить отказаться от игры, его жизнь будет лишена смысла, поскольку она безнадежно пуста.

В последние годы преферанс из досуга Альбины был вытеснен более «остропсихологическим», с ее точки зрения, покером. Немало времени она провела и за столом, магнетизируя наматывающий круги шарик рулетки. Она хорошо знала блеск и нищету казино. К чему всю жизнь работать, копить жалкие крохи на свое маленькое счастье? Приходите к нам в казино, и вы за вечер станете сказочно богатым! Люди всегда ищут короткую дорогу к счастью, к сожалению, такой дороги нет. В былые времена она и сама играла в заграничных и в нелегальных, а потом уже, и в легальных одесских казино, и играла превосходно, не прижимисто, а рискованно. Она никогда много не выигрывала и очень редко проигрывала, придерживаясь золотого правила: играй, пока везет, и останавливайся, когда удача, как попугай у известного пирата, слетает с твоего плеча. Иными словами, играй, но не отыгрывайся, остановись, — пока ты в плюсе. Не теряя благоразумия, она поднимала ставки, когда везло и у нее хватало воли выйти из игры, когда начинала проигрывать. Поэтому Альбина никогда не проигрывала больше той суммы, с которой могла расстаться безболезненно. Острота и невыразимая увлекательность игры зависит от степени риска. Нельзя сказать, что ее не захватывала игра, не волновали ее перипетии, не привлекали сопутствующие победе напряженные переживания, делающие победу еще более желанной, но, мобилизуя волю, она всегда вовремя останавливалась. Впрочем, не всегда…