В катакомбах Одессы - [27]

В помощники Глушкову поставили Ивана Неизвестного, резко отличавшегося от старшего радиста и своей внешностью и характером. Иван когда-то зимовал в Арктике, это, может быть, наложило на него свои отпечаток. Был он нетороплив, настойчив в работе, немногословен и отличался упорным характером. С Глушковым он поддерживал только служебные, деловые отношения.

Когда в назначенный срок Бадаев и Межгурская не вернулись на партизанскую базу, когда срочно надо было сообщить об этом в Москву, оказалось, что в рации иссякло питание. Запасные батареи тоже сели — в сырости катакомб они безнадежно портились, покрывались белым соляным налетом. Иван предложил Глушкову перебрать старые батареи, но тот только безнадежно махнул рукой — все равно ничего не выйдет.

Но помощник радиста добился своего, он был уверен, что батареи можно восстановить. Ненадолго, по можно. При свете коптилки Иван часами возился с ними, перебирал, чистил, что-то доделывал. Питание удалось наладить. Правда, вскоре батареи снова сели, не пришлось даже закончить сеанс, но в Москву все же сообщили, что произошло в катакомбах.

Тем временем подпольщики-катакомбисты искали связи с Олегом, про которого говорил Молодцов перед уходом в город. В начале марта Анатолий Белозеров по заданию совета отряда вышел на поверхность, чтобы встретиться с Олегом Николаевичем из оптического магазина Калиновского. План экспедиции обсуждали тщательно. Анатолий решил пойти сначала в Фомину Балку к родным, побыть там какое-то время, раздобыть одежду и поосмотреться. В одежде, месяцами лежавшей в сырых подземельях, выходить в город рискованно. Она пропахла сыростью, плесенью, и любой агент сигуранцы безошибочно определит в нем катакомбиста…

Мать всплеснула руками, расплакалась от радости, когда поздним вечером Анатолий отворил знакомую дверь в хату. Отец тоже как-то очень уж торопливо ткнулся бородой в щеку сына и отвернулся, вытирая рукавом глаза. Но старик быстро взял себя в руки. Он вышел во двор, запер ворота, спустил кобеля с цепи, закрыл на засов сени, накинул крюк на входную дверь и только после этого наказал матери дать сыну помыться и собрать что-нибудь повечерять.

Огня в хате не зажигали, до рассвета просидели, проговорили в потемках, а потом уложили сына на чердаке. Утром старик ушел на зады будто бы жечь старую траву, разный мусор, накопившийся за зиму, и заодно сжег одежонку сына, от которой и в самом деле за версту несло прелой сыростью.

Трое суток Анатолий провел под родным кровом. Днями он старался загорать на солнце, лежа в укромном углу двора за погребицей, чтобы убрать опасную в городе нездоровую бледность. К ночи Анатолий перебирался на чердак. У надежных людей отец раздобыл подходящую одежду, мать подогнала по росту, и утром на четвертые сутки Анатолий тронулся в город.

Гулевую улицу он нашел быстро. Раз-другой прошел вдоль, но вывески оптического магазина Калиновского так и не обнаружил. Прошел еще раз, проверил номер дома — все правильно, но теперь здесь торговали разной рухлядью. Изображая робковатого молдавского парня, Белозеров зашел в магазин, спросил, нет ли какой работы. Пожилая широкогрудая гречанка сначала отказала, но потом вернула от дверей — пусть хлопец поможет мужу перенести кое-какие вещи.

Часа полтора Анатолий работал в тесном дворе, перетаскивал из одного сарая в другой какие-то тюки, ящики, корзины, набитые старым тряпьем. Распоряжался работой долговязый старик с запавшими щеками, муж гречанки. Он-то и рассказал Белозерову, что жена выгодно купила магазин у старого владельца, который срочно переезжал в Кишинев.

В углу сарая Анатолий нашел ящик с битыми линзами, старыми микроскопами, порыжевшими кожаными футлярами, мехами от старинных фотокамер. Это было все, что осталось от владельца оптического магазина. Ящик был тяжелый, и Анатолий с хозяином-греком с трудом переволокли его в угол двора.

Получив заработанные деньги, Белозеров вышел на улицу. Установить связь с Олегом Николаевичем не удалось. Но ясно, что сигуранца не захватила Олега — он вовремя успел ликвидировать свою «торговлю». А может быть, он из предосторожности сменил вывеску…

В городе никаких дел больше не было. Выждав, когда крестьяне окрестных сел возвращались домой, Белозеров вместе с ними благополучно миновал румынскую заставу. Вскоре он был в селе Куяльник, задворками прошел в заброшенный двор, спустился в погреб и через него проник в катакомбы. Об этом тайном входе в подземелье каратели не знали.

Через несколько часов утомительной ходьбы по штрекам Белозеров вернулся на базу. Его давно уже ждали и начинали тревожиться. Собрали совет отряда. Белозеров рассказал, что установить связь с большим одесским подпольем ему не удалось…

С помощью самодельных батарей Ивана Неизвестного иногда удавалось выходить на связь с Центром, но очень и очень редко. С наступлением весны блокада катакомб усилилась, и трудно было найти лаз на поверхность, который бы не находился под наблюдением карателей. Теперь в каждой передаче спрашивали о Кире.

Вести из города приходили отрывочные, неясные. Только в апреле ценой невероятных усилий катакомбисты смогли кое-что сообщить в Центр о чекисте-подпольщике Владимире Молодцове.