В июле 1942. Оборона Касторного. Правда и вымысел - [13]

[64]

Во всей 284 сд имелась одна-единственная зенитная батарея, которая была просто не в состоянии прикрыть части дивизии от частых массированных налетов вражеских бомбардировщиков. Тесно взаимодействуя на поле боя со своей авиацией, немецкие танки и пехота в конце концов ворвались на выс. 226, 2 и 223,1, где были расположены позиции 1045 сп и противотанковые опорные пункты 820 ап. Часть орудий была смята и уничтожена танками огнем с близкой дистанции, оставшиеся пушки были отведены уцелевшими расчетами на второй рубеж обороны ближе к Касторному, куда частично отошли и поредевшие в бою стрелковые батальоны. В. Яцкевич пишет о подвиге одного из артиллеристов 820 ап командира 76-мм орудия Зейната Касимова. В ходе боя весь его расчет вышел из строя, но он в одиночку продолжал вести огонь по врагу до последнего, пока не погиб под гусеницами раздавившего его танка[65]. Сержанта Касимова упомянул в своем докладе даже сам командир 284 сд подполковник Батюк:

«Было много героев. Героизм проявляла вся масса бойцов и командиров, люди умирали на местах, с мест не уходили. Были случаи, когда один артиллерист уничтожил 5 танков, был случай, когда один командир орудия, когда его орудие раздавили танки и чтобы не попасть в плен, тут же покончил жизнь самоубийством. Вот что значит упорство, вот что значит преданность Родине, он не хотел сдаться в плен <и> принять на себя такой позор, так как он был обезоружен. Это сержант Касимов»[66].

В сумерках немецкие танки и пехота заняли выс. 219, 5 и оказались в 5 км от Касторного[67]. Оборона 1045 сп не была прорвана, но позиции полка теперь оказались вогнутыми на северо-восток. К темноте бой стих, улетела вражеская авиация. Ночью пошел дождь, видимость упала до минимума, и командир отошедшего батальона решил внезапной контратакой вернуть потерянные окопы.

Относительно этого эпизода В. Яценко пишет: «Около роты автоматчиков ворвалось в окопы 7-й роты 3-го батальона. В рукопашной схватке героически погиб ее 2-й взвод. Погиб, но не отступил». Бывший заместитель командира 7-й роты А. М. Суманеев уже после войны вспоминал: «Когда немцы ворвались в наши окопы, я с частью роты помогал 1-му стрелковому батальону и о случившемся не знал. Поздно вечером вдруг получаю приказ комбата Алексеева, из которого ясно, что в наших окопах враг и его нужно выбить оттуда ночной контратакой.

Как сейчас помню, темень — глаз выколи, мелкий дождичек сыплет как из сита. Бесшумно ползем к бывшим нашим окопам. Каждый из бойцов, как и договаривались, бросает по три гранаты, — и сваливаемся на головы оставшихся в живых фрицев. С электрофонарями проверили всю систему обороны, очистили окопы от вражеских трупов. 143 фашиста поутру сбросили в воронки от бомб и забросали землей»[68].

Последнее утверждение не соответствует действительности, о чем однозначно говорят имеющиеся в трофейных документах данные о действительных потерях противника.

Что касается результатов ночной контратаки на участке 1045 сп, то в оперсводке 284 сд написано, что положение к 7 утра 2 июля было частично восстановлено[69].

Первый день боя закончился. В результате атак вражеских танков и бомбежек авиации дивизия потеряла разбитыми и раздавленными 3 полковых и 10 дивизионных 76-мм орудий, а также 3 орудия калибра 122 мм[70]. Потери в личном составе к концу дня были неизвестны и только подсчитывались. Врагу удалось потеснить батальоны 1045 сп, но было совершенно ясно, что, несмотря на ожесточенные бомбежки и массированные танковые атаки, личный состав полка не дрогнул, не поддался панике и не бросал занимаемых позиций, стойко сражаясь до конца. То же самое наблюдалось и в других частях дивизии. Но первый же бой выявил и существенные недостатки. Г. Хоботов пишет: «Мужества, бесстрашия, героизма — этого большинству воинов хватило сполна.

Зато часто не хватало выучки. Почти все командиры рот и взводов первый раз участвовали в бою, часто допускали ошибки. Приходилось видеть, как в разгар боя некоторые командиры рот во весь рост бегали от взвода к взводу, стараясь управлять боем криком. Кроме того, они часто вмешивались в боевую работу командиров взводов и подменяли их. Так было у лейтенанта Нечаева. „Неумение управлять боем, незнание своего места в бою привели к лишним потерям“, — отмечал позднее комиссар батальона И. Максимов.

Потери у нас были большие, так как бойцы не умели маскироваться, связь между отделениями и взводами была ненадежной, воины редко меняли огневые позиции. Конечно, молодые необстрелянные командиры не знали и тактики врага, не умели ничего подсказать своим подчиненным. Неудачи первого дня были связаны и с недостатками огневых средств в дивизии. Так, в 1047-м стрелковом полку было только 9 минометов (82-мм), и они были рассредоточены в различных местах. Когда понадобилось вести массированный огонь по атакующей вражеской пехоте, сделать этого не удалось. Ни одного советского танка или самолета наши бойцы не увидели. Самоотверженность, выдержку, находчивость проявили воины этого полка. Комиссар батальона А. Соловьев рассказывал:

— Когда танки врага ползли на наши окопы, в бой вступали все — от бойца до комбата. Даже связные, ездовые и повара геройски дрались с танками и пехотой»