В интересах государства - [58]

– А ты не хочешь мне отомстить? – спросила Ева.

– Каким образом?

– Перечислить мои скверные привычки.

– Ах, это. Да я как-то не замечал, чтобы ты ковыряла в носу или стряхивала пепел в чашку с кофе. Так что ты, наверное, совершенство.

– Да пошел ты! – тихо рассмеялась Ева.

– А ты изменилась, – улыбнулся ей Брук.

– В чем это?

– Не представляю себе, чтобы девушка, с которой я познакомился в Лондоне, так выражалась.

– Я, пожалуй, тоже.

– Мое разлагающее влияние? – поддразнивая, спросил он.

Она покачала головой, а потом, помолчав, добавила, что он тоже изменился.

– Знаю, – сказал он просто и улыбнулся.

– Не бросай на меня таких «многозначительных» взглядов.

– Что за страшное слово… Это так по-американски.

Ева расхохоталась.

– Провинциализм тебе не к лицу, любовь моя.

Он нагнулся и поцеловал ее в шею.

– Обожаю, когда ты попадаешься на удочку. Это отчасти искупает мои промахи, когда я сам на нее попадался.

– Но и рыбак из тебя тоже никудышный.

– Ну, после такого замечания мне остается только обидеться и надуться. – Брук опустил взгляд на карту, лежавшую у него на коленях, затем снова посмотрел на Еву.

– Мы уже почти приехали? – спросила она. Настроение у нее сразу изменилось.

– Километра через два должен быть поворот налево.

По тому, как Брук подался вперед, Ева поняла, что он внимательно изучает местность. В нем снова проснулся профессионал. Ева почувствовала облегчение, правда, теперь их обмен шуточками показался ей ребячеством – и притом неуместным. Ей стало стыдно и за свой смех, и за то, что она была в те минуты счастлива. Словно она предавала тех троих, погибших. И еще ей показалось, что их гибель каким-то образом положительно влияет на нее. Она уже больше не колебалась. А ведь непонятно, почему так, думала Ева: Иньеста же не убивал их и гибель этих троих не может оправдать казнь Иньесты. Это было бы наивно и нечестно; ведь все они знали, на что идут. Но зато желание мстить вытесняло леденящий страх перед тем, что им предстояло свершить, укрепляло ее решимость, хотя Ева и сознавала всю непоследовательность своих рассуждений. Ей вспомнилось: еще Мигель говорил о том, что движет этими людьми.

– Теперь будем поосторожнее. – Брук, не переставая, следил за дорогой. – Там впереди деревня, и в ней могут быть полицейские в штатском.

– Что? Ты думаешь, их уже предупредили? – испуганно спросила Ева.

– Нет, обычная мера предосторожности.

Ева кивнула и крепче сжала руль.

– По крайней мере, наш фургончик не бросается в глаза, как говорил Росси.

– Правильно, но на моей машине мы все равно бы сюда не поехали. В крайнем случае, пришлось бы взять напрокат. А теперь давай потише. Не хватает еще, чтобы нас задержали за превышение скорости.

Ева понятия не имела, с какой скоростью она едет, и стала понемногу сбавлять газ.

– Вилла далеко от деревни?

– Слева в горах. По-моему, километрах в четырех.

Время от времени Ева оглядывала окрестности – сухая, каменистая местность с редкими низкорослыми дубами и средиземноморскими соснами. Проехали мимо разрушенного каменного дома – обнаженные балки его напоминали грудную клетку скелета. На склоне холма, внизу, виднелась дикая оливковая роща. Потом показалась ферма, которую, должно быть, превратили в загородный дом: слишком уж новенькая на вид – свежевыкрашенные ставни, аккуратная терракотовая черепица. Герань в цветочных горшках; увитая виноградом терраса.

– Местечко становится модным, – заметил Брук.

– И воду подвели – для бассейнов, наверное.

Брук, не ответив на замечание Евы, сделал предупреждающий жест, указав на дорожную надпись с названием деревни. По обе стороны пыльной дороги замелькали выгоревшие на солнце приземистые домишки.

– Сейчас должен быть поворот.

Ева кивнула и включила стрелку поворота. Показалось кафе со столиками на улице – за одним из них перед кружкой пива сидел одинокий посетитель.

– Совсем никого, – сказал Брук и тут увидел, как мужчина поднял голову и бросил взгляд на синий «пежо», стоявший в тени. – Не оборачивайся.

– Полиция? – Ева вдруг почувствовала, что у нее пересохло в горле.

– Возможно, – отозвался Брук. – Посмотри в зеркальце.

Она подняла глаза, но сквозь заднее окошко почти ничего не было видно.

Как только серый фургончик исчез из виду, Пьер Анжье встал из-за столика и направился к «пежо». Положив руку на крышу, он наклонился и заглянул в машину. Там сидел парень и делал какие-то пометки в блокноте, рядом с ним на сиденье лежал бинокль.

– Номер записал, конечно? – спросил Анжье.

Помощник утвердительно кивнул.

– Семьдесят пять, парижский. Сейчас проверим. – Он потянулся к микрофону, прикрепленному под приборной панелью.

Анжье был уверен, что все подробности об английской машине, переданные Морганом, никому не нужны. Только сумасшедший станет привлекать к себе таким образом внимание.

– Но в сообщении нет ни слова про девушку, если это, конечно, тот малый, – заметил сидевший за рулем, убирая микрофон.

– Ну и что? – Анжье пожал плечами. Взглянул на часы. Ответят им минут через десять.

– А если это все-таки он? – настаивал тот, что был за рулем. Ему уже наскучило сидеть на одном месте.

– Подождем босса. Все равно не станут же они подходить к вилле днем.