В грозовом небе - [56]

Но вот и аэродром. Садимся. Техники осматривают наш Самолет. Серьезных повреждений нет. Сразу же начинаем готовиться к новому вылету. Удар по неприятелю в ту же ночь повторяется, и в следующую ночь - тоже.

В середине марта Финляндия выходит из войны, затеяной Гитлером. Советско-германский фронт сокращается примерно на две тысячи километров. Очевидно, какую-то, пусть небольшую, роль сыграли в этом и наши боевые вылеты.

Морские цели

Весна 1944 года в разгаре. После выполнения специального задания на севере полк снова перебрасывается на юг, на этот раз в район Белой Церкви.

Место расположения нашего нового аэродрома было самым, пожалуй, лучшим из всех, где приходилось нам находиться за время войны. К аэродрому были открытые подходы, на нем хотя и неширокая (всего метров пятьдесят), зато асфальтированная взлетно-посадочная полоса, позволяющая [150] выполнять боевые задания при любой погоде, при любом состоянии грунта. До этого нам очень редко приходилось бывать на аэродромах с искусственными взлетно-посадочными полосами, и мы уже привыкли к грунту и к трудностям, с ним связанным.

Белая Церковь, где нам приходилось бывать, воспетая еще А. С. Пушкиным, знаменита своим старинным парком, живописной рекой Рось. Мы используем эти красивые места для своего короткого отдыха, для восстановления сил перед новым боем. Возможность искупаться в реке, побродить по тенистым аллеям парка предоставлена нам впервые за войну. А она в разгаре, еще не открыт так ожидаемый всеми второй фронт и предстоит выполнить много боевых вылетов.

С этого аэродрома полк всю весну и лето ведет боевые действия. Участвуем почти во всех крупных операциях, проводимых Верховным Главнокомандованием в 1944 году по окончательному освобождению нашей страны от фашистских захватчиков, - в освобождении Севастополя и всего Крыма, Белоруссии, Западной Украины, Молдавии, Румынии, Венгрии…

Большая часть боевых вылетов в этот период приходится на морские объекты противника, в первую очередь на его корабли в бухтах Севастополя, в портах Галаце и Констанце. Производятся бомбовые удары по важным железнодорожным узлам - Минску, Барановичам, Молодечно, Бресту, Лиде.

Отступая, враг делает последние усилия, пытаясь сосредоточить вокруг этих объектов множество зенитных орудий и прожекторов. Кроме того, у гитлеровцев появляется к этому времени большое количество ночных истребителей и аэростатов заграждения. Наши потери возрастают. Не возвращаются с боевых заданий Герои Советского Союза летчик Иван Доценко и его штурман Григорий Безобразов, комиссар эскадрильи летчик Михаил Бельчиков со штурманом, лейтенантом Кириковым, летчик, старший лейтенант Несмаков и штурман, лейтенант Ваганов, летчик Баринов… Некоторые из них, например Бельчиков, попадают к партизанам и снова возвращаются в часть, чтобы продолжать борьбу с захватчиками. У комиссара Бельчикова сильно обгорело лицо, но, вылечившись, он снова в строю.

Вылеты на морские объекты противника всегда представляли для нас наибольшую трудность. Чтобы отыскать цели - корабли на рейде или у причалов, - применяем [151] светящиеся авиационные бомбы. Они же используются и для контроля за результатами наших налетов.

Город Констанца в Румынии был в то время основным для фашистов портом в Черном море. Через него производилось снабжение продовольствием и вооружением немецких войск, находящихся в Крыму. Поэтому не случайно в один из апрельских дней нам приказано было произвести бомбовый удар по кораблям противника именно в этом порту. Наш маршрут на Констанцу проходит через Умань, Тирасполь, устье Дуная и далее - по западному побережью Черного моря. Из-за большой удаленности цели полет выполняем на большой высоте - шесть-семь тысяч метров. Наивыгоднейшая высота для нашего самолета. Удовлетворяет она нас и потому, что в этом случае мы наиболее успешно преодолеваем противовоздушную оборону противника, особенно зенитную артиллерию.

После осуществления войсками нашей армии Корсунь-Шевченковской операции линия фронта далеко отодвинулась на юго-запад и проходила теперь в основном по реке Днестр. Однако наша цель все еще была удалена от расположения наших войск километров на триста и, таким образом, оставалась в глубоком тылу противника.

За линией фронта погода ухудшилась. Появились облака. Сказывалась, очевидно, близость моря. Применяя навигационные расчеты, следуем за облаками вдоль береговой черты, надеясь, что цель согласно прогнозу все же откроется перед нами. Действительно, минут через десять до цели, по расчетному времени, в облаках появились «окна» и кое-где уже просматривалась береговая черта. На душе сразу стало легче: теперь можно будет произвести прицельное бомбометание. Но тут появилась другая трудность, усложнившая прицеливание: разрывы снарядов крупнокалиберной зенитной артиллерии становились все ближе к нам, и мы должны были делать противозенитный маневр.

Сообщив летчику общее направление полета на цель, даю ему возможность более свободно менять положение самолета.

Снаряды рвутся впереди, на нашей высоте. Снижаемся, чтобы идти под разрывами. Это значительно безопаснее, так как самолет в этом случае может быть поражен лишь при прямом попадании снаряда. Меняя направление полета, следуем на бухту. Там, на рейде и у причалов, гитлеровские корабли, но пока они не видны. Согласно заданию, нашими самолетами-осветителями должны быть сброшены САБы. Но пока их нет. Неужели не подсветят? Пока что [152] надежда на собственные глаза. Прицеливаюсь по тому месту, где должны стоять корабли… А вот повисли и долгожданные светящиеся бомбы. Теперь видно все, что находится внизу. Уже не обращая внимания на разрывы вражеских снарядов, следуем в направлении причалов… Сыплются наши бомбы…