В грозовом небе - [19]

Тут на обочине появились вражеские танки. Пулеметами их не возьмешь. Отворачиваем вправо. Из фашистских танков стреляют по нам, но пули проскакивают мимо. Едва успевая снизиться, скрываемся за деревьями. Трассы фашистских пулеметов остаются выше нас.

- Кажется, слишком мы увлеклись - могли и сбить, - говорю я, когда уже взяли обратный курс.

- В следующий раз надо брать бомбы и против танков, тогда и они не будут страшны, - отвечают мне.

На аэродром возвращаемся с черными от пороховой копоти, как у трубочистов, лицами. Встречающий нас техник самолета иронизирует:

- Товарищ штурман, вы что, за гитлеровцами по дымоходным трубам гонялись?

- Если залезут, выгоним и оттуда, - парирую я. - А умыться успеем? Давай готовь скорее самолет. Там, на дороге, дел предстоит еще много.

И самолет немедленно готовится к повторному вылету. Через час-полтора снова старт. И так каждый день. Мы защищаем Москву.

Удар по ставке Гитлера

В середине ноября, когда фашистские войска прилагали все силы для захвата Москвы, наш полк должен был бомбить ставку Гитлера, которая находилась в то время в районе Варшавы в специальном железнодорожном составе. Как потом выяснилось, к выполнению этого боевого задания кроме нас были привлечены силы и других полков дальнебомбардировочной авиации. Гитлеру и его приспешникам надо было дать понять, что Москва не только не сдается, но и наступает. Так мы тогда думали, так оно, наверно, и было.

По инженерным и нашим, штурманским, расчетам, горючего хотя и было достаточно, чтобы долететь до цели и [55] обратно, но, что называется, в обрез, а масла для моторов, судя по его расходу в предыдущих полетах, не хватало. И мы заранее предполагали, что садиться, по всей вероятности, придется не долетев до своего аэродрома. Не зря поэтому единственный раз за время всей войны фронтовые сто граммов выдали экипажам в запечатанной бутылке прямо на борт самолета.

В ответственном полете участвовали и экипажи Юрия Петелина, Ивана Гросула, Феодосия Паращенко, командира эскадрильи Трофима Тихого.

* * *

Для нашего экипажа этот полет был неудачным - после взлета отказал один из моторов, и мы сели вынужденно. Остальные экипажи долетели до цели и вместе с экипажами других полков наделали в ставке бесноватого фюрера большой переполох. Враг, в то время, когда его армия находилась на подступах к Москве, такого смелого налета не ожидал и поэтому в панике большого противодействия нашим самолетам оказать не смог.

Вот что рассказал об этом непростом боевом вылете штурман из нашего звена, старший лейтенант Василий Сенатор.

После взлета для экономии горючего и масла решаем с Паращенко производить весь полет на большой высоте - около шести-семи тысяч метров. Но к линии фронта, которая проходила тогда несколько восточнее Орла, едва успеваем набрать пять тысяч. Еще светло, но темнота уже приближается. Внизу, судя по извилистым конденсационным. следам, барражируют вражеские истребители. Но мы подходим к облачности, и она очень кстати. Вошли в облака, чувствуем себя в относительной безопасности. Однако облачность скоро кончилась, и это дало возможность по земным ориентирам сделать детальную ориентировку. Идем севернее Брянска, над центром партизанского края. Хорошо, что внизу свои. Ориентируемся в основном по рекам; они здесь еще не успели замерзнуть. Особенно хорошо виден Днепр. За ним - Пинские болота, тоже партизанский край. Туда неприятель даже носа не кажет.

Через четыре часа мы у границы Польши. До цели - около двадцати минут полета. К Варшаве подходим на высоте семь тысяч метров. Ночь безоблачная, но и безлунная. На земле просматриваются лишь реки, и то только прямо под нами. Разворачиваясь, выходим на Вислу. В стороне видна Варшава. Она довольно ярко, не по военному времени, [56] освещена. Фашистские главари уверены, конечно, в своей недосягаемости и живут там, как в мирное время. Освещенность польской столицы помогает нам ориентироваться. По конфигурации реки находим железнодорожную станцию, где в тупике стоит состав фюрера, и серия бомб накрывает цель. Начала бить фашистская зенитная артиллерия, но поздно - задание мы выполнили. По всей станции рвутся бомбы - это «работают» другие наши экипажи. А главарь успел, наверное, скрыться. Но пусть знает, что возмездие его рано или поздно настигнет.

Берем обратный курс. Теперь одна забота - дотянуть до своей территории. Но не зря Федю Паращенко считают лучшим летчиком в полку. Он умело пилотирует бомбардировщик, строго следит за режимом полета и работой моторов. Вот и линия фронта, а бензина у нас остается только на полчаса. Но все же есть надежда добраться до своего аэродрома. Запрашиваем пеленг, уточняем курс. Чуть-чуть уклонились на юг - снесло северным ветром. Сколько осталось масла, не знаем - масломера на самолете нет. О количестве масла судим по его температуре: чем меньше масла, тем выше температура. А она начинает расти. Но до аэродрома еще десять минут. Снижаемся. Через восемь часов общего полета Паращенко просто чудом приводит самолет на аэродром и с ходу сажает. Уже полночь.

Наутро весь полк радостно приветствует экипаж. Спрашивают Феодосия, как удалось ему выполнить такое ответственное задание и вернуться домой.