В.Грабин и мастера пушечного дела - [24]
У долбежника Киселева на изготовление детали полезное время за весь рабочий день составило 49 процентов. Остальное время ушло на приемку и уборку станка, на заточку инструмента и посторонние разговоры.
— Вот какие у Горемыкина пироги. И у Чмутова во втором механическом не вкуснее. Примерно такие же показатели использования полезного станочного времени на всем заводе у токарей, фрезеровщиков и сверловщиков. Конечно, лучше обстоит дело у слесарей. В сборочном дня не проходит без директора или главного инженера. Там решается судьба программы.
— А как с выполнением плана?
— Горим. Завод задание правительства, видимо, не выполнит. Возможно, при новом директоре будет лучше.
— Как его фамилия?
— Мирзаханов. Звать Илларион Аветович. Москвич…
— Каков хоть он из себя?
— Ну как тебе сказать? Крепкий мужик лет пятидесяти. Рост ниже среднего. Глаза кавказские. Метеор какой-то! Весь день на ногах. Даже ночью на завод из города приезжает. И когда он только спит?… Будешь в цехах, не дивись беретам. Это он придумал. По ним директор сразу видит, кто и как шевелится. По красному берету он узнает начальников отделений, по синему — мастеров, по зеленому — бригадиров и наладчиков. Мирзаханов — это тебе не Радкевич! Ему палец в рот не клади — не заметишь, как напрочь отхватит.
Позвонил Василий Гаврилович. Он больше месяца дома. Спросил, смогу ли я перед концом первой смены прийти в литейку?
Литейная мастерская — это просторный цех среднего завода. Она еще не отстроена. В ней с полсотни рабочих. Здесь они казались случайными. Мы поздоровались. Василий Гаврилович, не теряя времени, спросил Коптева:
— Гавриил Иосифович, которая по счету отливка?
— Тринадцатая.
— Посмотрим, чего приготовила нам чертова дюжина? — пошутил Грабин.
Рабочий Хайруков приступил к выбивке из опоки верхнего станка пушки — Ф-22. Через несколько минут перед взором предстал станок с безобразными шипами и натеками металла. Удалась или не удалась отливка? Быть у пушки литому станку или не быть? В это время казалось, что кроме него нет на свете ничего желаннее. Над новорожденным, словно врачи, склонились Грабин и Коптев. Хайруков подозвал Моржова. Рабочие подъемным краном быстро уложили станок на тележку и вкатили в пескоструйную камеру. Нас попросили отойти подальше.
Через несколько минут верхний станок лежал чистенький, словно помытый в бане. Обнаружились раковины и трещины на плоскостях, которые несут небольшие нагрузки. Главный конструктор принял решение — станок после заварки трещин и раковин запустить в производство.
Верхний литой станок после механической обработки подвергся жестким испытаниям. Выдержал. Потом после небольших изменений в технологии литья, с более высоким качеством были отлиты нижний станок (лобовая коробка), кронштейн «люльки», коробка подъемного механизма и многие другие детали.
Стальное фасонное литье избавило механические цеха от трудоемкой обработки тяжелых кузнечных поковок. Особенно много бесценного металла уходило в стружку при изготовлении разностенных по толщине деталей. Применение литья в изготовлении пушек — результат смелого новаторства. О нем заговорили центральные газеты и технические журналы. Оно резко сократило расход дорогостоящих легированных сталей. Некоторые детали фасонщики стали отливать из углеродистой стали, которая была сравнительно дешевой.
Многие не заметили, как Грабин постепенно стал совмещать обязанности конструктора и технолога. В своих начинаниях он нашел поддержку у передовых рабочих завода и представителей заказчика — друзей по академии — Василия Федоровича Елисеева и Ивана Михайловича Бурова.
Василий Гаврилович о Мирзаханове не обмолвился ни одним словом. Заметил, что у директора до КБ не доходили руки. Он не поощрял, но и не мешал начальнику КБ в работе.
На другой день к нам с подмосковного артиллерийского завода, расположенного в городе Калининграде, приехали главный инженер Борис Иванович Коневский, заместитель начальника первого механического цеха Семен Николаевич Зернов и заместитель начальника сборочного цеха Анатолий Васильевич Ковалев. Москвичи сразу приступили к исполнению новых обязанностей и все дела завода взяли в крепкие руки.
Канун девятнадцатой годовщины Октября. Сухое морозное утро. Завод отправлял в Москву для участия в военном параде батарею пушек Ф-22. От штурма накануне дрожали стены всех цехов и контор. Но нельзя не заметить — настроение у рабочих приподнятое. Люди стали привыкать к дисциплине. Осуждай не осуждай береты, но они заданную роль выполняют хорошо.
Машинистка положила на стол материал в очередной номер газеты. Среди бумаг три небольшие заметки. Они из разных цехов, но все о питании. На самой большой, из кузницы, 70 подписей. Меняю заголовок. Теперь он выглядит просто: «Открытое письмо директору завода товарищу Мирзаханову». В подборку к нему ставлю в номер еще два письма из первого механического: «Мы требуем культурного обслуживания» (десять подписей), из литейного: «У буфета крик и ругань» (пять подписей). Материал направляю в набор.
В обеденный час многотиражка с традиционной аккуратностью легла и на рабочий стол директора. Вскоре Мирзаханов позвонил и сказал, что ответ на публикацию даст на заседании парткома.
Первый в истории Государственный еврейский театр говорил на языке идиш. На языке И.-Л. Переца и Шолом-Алейхема, на языке героев восстаний гетто и партизанских лесов. Именно благодаря ему, доступному основной массе евреев России, Еврейский театр пользовался небывалой популярностью и любовью. Почти двадцать лет мой отец Соломон Михоэлс возглавлял этот театр. Он был душой, мозгом, нервом еврейской культуры России в сложную, мрачную эпоху средневековья двадцатого столетия. Я хочу рассказать о Михоэлсе-человеке, о том Михоэлсе, каким он был дома и каким его мало кто знал.
«Литературная работа известного писателя-казахстанца Павла Косенко, автора книг „Свое лицо“, „Сердце остается одно“, „Иртыш и Нева“ и др., почти целиком посвящена художественному рассказу о культурных связях русского и казахского народов. В новую книгу писателя вошли биографические повести о поэте Павле Васильеве (1910—1937) и прозаике Антоне Сорокине (1884—1928), которые одними из первых ввели казахстанскую тематику в русскую литературу, а также цикл литературных портретов наших современников — выдающихся писателей и артистов Советского Казахстана. Повесть о Павле Васильеве, уже знакомая читателям, для настоящего издания значительно переработана.».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Перед Вами история жизни первого добровольца Русского Флота. Конон Никитич Зотов по призыву Петра Великого, с первыми недорослями из России, был отправлен за границу, для изучения иностранных языков и первый, кто просил Петра практиковаться в голландском и английском флоте. Один из разработчиков Военно-Морского законодательства России, талантливый судоводитель и стратег. Вся жизнь на благо России. Нам есть кем гордиться! Нам есть с кого брать пример! У Вас будет уникальная возможность ознакомиться в приложении с репринтом оригинального издания «Жизнеописания первых российских адмиралов» 1831 года Морской типографии Санкт Петербурга, созданый на основе электронной копии высокого разрешения, которую очистили и обработали вручную, сохранив структуру и орфографию оригинального издания.
Михаил Евграфович Салтыков (Н. Щедрин) известен сегодняшним читателям главным образом как автор нескольких хрестоматийных сказок, но это далеко не лучшее из того, что он написал. Писатель колоссального масштаба, наделенный «сумасшедше-юмористической фантазией», Салтыков обнажал суть явлений и показывал жизнь с неожиданной стороны. Не случайно для своих современников он стал «властителем дум», одним из тех, кому верили, чье слово будоражило умы, чей горький смех вызывал отклик и сочувствие. Опубликованные в этой книге тексты – эпистолярные фрагменты из «мушкетерских» посланий самого писателя, малоизвестные воспоминания современников о нем, прозаические и стихотворные отклики на его смерть – дают представление о Салтыкове не только как о гениальном художнике, общественно значимой личности, но и как о частном человеке.
В книге автор рассказывает о непростой службе на судах Морского космического флота, океанских походах, о встречах с интересными людьми. Большой любовью рассказывает о своих родителях-тружениках села – честных и трудолюбивых людях; с грустью вспоминает о своём полуголодном военном детстве; о годах учёбы в военном училище, о начале самостоятельной жизни – службе на судах МКФ, с гордостью пронесших флаг нашей страны через моря и океаны. Автор размышляет о судьбе товарищей-сослуживцев и судьбе нашей Родины.