В гостях у сказки - [8]

Гермиона выглянула во двор. Был вечер, солнце садилось, и на фоне заката беснующийся белый жеребец выглядел особенно угрожающе.

— Хорошая лошадка, — проблеяла Гермиона. В руках появилась сила, с которой она сжала вываливающийся засов. — Ты кто и что тебе от меня надо?

Гастон со стонами поднялся и подошел к Гермионе, наивно полагая, что, если она стоит к нему спиной, то ему ничего не угрожает.

— Это же Филипп, конь твоего отца, а где он сам?

Гермиона пожала плечами. Она прекрасно знала, где сейчас ее отец, вероятно, сверлит челюсть какому-то бедолаге.

Она уже хотела вернуться в дом, как натолкнулась на недоуменный взгляд и Гастона и жеребца, который даже прекратил ржать и уставился на девушку немигающим взглядом.

— Ну что еще? — Гермиона демонстративно не обращала внимания на Гастона, обращаясь к лошади.

Филипп повернулся к ней боком, и мотнул головой.

— Ты что же, намекаешь, что мне нужно сесть на тебя и оправиться куда-то, где, судя по всему безумно опасно, выручать незнакомого мне дядьку?

Жеребец снова кивнул головой и заржал.

— Вот еще, — Гермиона потрясла бревном. — Никуда я на ночь глядя не поеду. И вообще, на мне тут жениться обещали.

Она сама не понимала, что на нее нашло, но внезапно захотелось послать все ко всем чертям: Гарри с его вечными проблемами, Волдеморта с его кодлой, Рона с его белобрысой лохудрой Лавандой. К тому же Гастон был такой привлекательный… Филипп снова заржал на этот раз жалобно. Гермиона глубоко вздохнула и повернулась к ждущему ее решение мужчине. На этот раз Гастон сумел увернуться.

— Извини, но мне все же придется отъехать ненадолго. Папа в беде, сам понимаешь… — Гастон кивнул. — Как только я вернусь, если меня сюда засосало надолго, то сразу же поговорим о свадьбе.

— Правда? — Гастон расплылся в улыбке. — Я буду ждать и все подготовлю. Священника приведу…

— Да-да, готовься, — Гермиона стояла перед Филиппом и решала важную задачу, как сесть на лошадь и не выронить при этом бревно, за которое она цеплялась как за последнее в этой жизни.

Как всякая уважающая себя англичанка из хорошей семьи, Гермиона на каникулах посещала конюшни и довольно прилично умела ездить верхом. То есть в присутствии тренера на арене не быстрее рыси, а на прогулке только шагом, она пока ни разу не вылетала из седла. Решив, что ее навыков вполне достаточно, Гермиона рискнула и вскочила в седло. Седло было мужским. Домотканое платье задралось практически до бедер, открыв обнаженные стройные ножки в поношенных сабо.

Гастон, видя это зрелище, схватился за сердце, а Гермиона, легко ударив Филиппа пятками, успела ухватиться за узду, и умудрилась не выронить бревно, когда конь с места перешел в галоп.

Гермиона старательно взвизгнула, прижалась к лошадиной шее и закрыла глаза, полагая, что умный конь сам привезет ее туда, куда нужно.

Дорога заняла долгое время. Гермиона ни разу не открыла глаз, поэтому стая голодных волков, и становившийся все темнее лес, пролетели мимо нее.

Когда Филипп остановился, она уже балансировала в седле, держась из последних сил.

Почувствовав, что движение прекратилось, она со стоном сбросила на землю полюбившееся ей бревно, а затем сползла сама. Ноги ее не держали и чудовищно болели отбитые ягодицы и спина.

Кое-как поднявшись на ноги, Гермиона охая выпрямилась.

— И что дальше?

Филипп снова заржал и мотнул головой в сторону. Гермиона проследила за ним взглядом и икнула.

— Да вы в своем уме? Идти одной в страшный черный замок, стоящий посреди явно зачарованного леса, потому что, когда я уезжала от Гастона было лето, а здесь снега полно и холодно… Да за кого вы меня принимаете?!

Филипп тоненько заржал, и Гермиона, подняв бревно, направилась к калитке, виднеющейся невдалеке.

— Ладно-ладно, поняла, — пробурчала девушка и сделала шаг.

Снег вокруг нее взметнулся и она как завороженная сделала еще один шаг.

В это время калитка распахнулась, и из нее выскочил разодетый как средневековый принц Драко Малфой. Сначала она не обратила на него внимания, хотя он, вроде бы, что-то ей говорил. А затем он попытался схватить ее за руку.

Гермиона среагировала на опасность совершено определенным образом, она, что есть силы, взмахнула бревном.

Драко упал прямо к ее ногам и затих.

Наконец, девушка разглядела, кого нокаутировала и рухнула перед слизеринцем на колени.

— Господи, — она совсем забыла в тот момент про Мерлина, — Малфой, миленький, прости, прости меня. Открой глазки, свинья ты необразованная, не бросай меня тут одну-у-у! — заголосила Гермиона, упав на грудь своего вечного противника. То, что она находится в этом жутком месте не одна, что она встретила хоть одно знакомое лицо, вывело ее из равновесия, в котором Гермиона старательно себя удерживала, чтобы не впасть в истерику от нереальности происходящего.

— Почему необразованная? Я, между прочим, не хуже тебя учусь, — прошептал Драко, приоткрывая стремительно наливающийся синевой глаз.

— Малфой, ты жив! Родной мой, любимый, — Гермиона не соображая, что говорит, принялась целовать все еще не полностью пришедшего в себя слизеринца, в лоб, щеки, нос, везде, куда попадала.

Малфой, у которого стоял в голове гул, нашел, что ему это нравится. Что это довольно приятно, когда тебя целует девушка, даже, если это Гермиона Грейнджер, поэтому он решил не теряться, и, подняв руки, обхватил ее за шею, чтобы не вырывалась, принялся целовать ее по-настоящему. На самом деле получалось вполне невинно, так как ни один, ни другая, целоваться толком еще не умели.